Зеркало Жизни

– Приходи каждый день. Игумен откажет тебе три раза, но после мы примем тебя в монахи. Только скажи мне, ты крещёный?

– Я не помню.

– Тогда мы окрестим тебя сегодня, – утвердил монах. – Возвращайся к воротам через лес, а от ворот иди к игумену. Я буду рядом. С моего благословления, он разрешит окрестить тебя сегодня.

Деян исполнил указания.

– Значит, – продолжал игумен, говоря с Деяном, – хочешь креститься? И прямо сегодня?

Деян утвердительно кивнул. А старый монах сказал:

– Отец Владимир, я считаю, что его можно и даже нужно крестить. И лучше сегодня. Зачем тянуть до следующего дня?

– И верно, брат Александр, – ответил игумен, – коли человек ищет спасения, то зачем ждать. Можете готовиться.

В церкви стояла тишина. Тëплый солнечный свет лился золотом, освещая расписные стены и лики святых. Изредка был слышен глухой удар топоров о дерево, пение птиц, вернувшихся с юга, и таких, кто не покидал нашу землю. Пред купелью со святой водой на коленях стоял Деян. Он наклонил голову и читал молитвы вместе с монахом. Под конец тот положил свою руку на голову Деяну.

– Это не по правилам, но скажи, какое имя ты бы хотел взять?

– Как у вас. Александр.

Деян вошёл в купель, монах положил свою руку ему на голову и, читая молитвы, три раза опустил его в воду.

***

– Вскоре меня приняли в монахи. Жизнь кардинально изменилась. Я работал, много читал. О прошлой жизни и скитаниях стал забывать. Конечно, иногда ночью я просыпался от кошмаров, что преследуют меня по сей день, боялся выходить за ограду, дабы не увидеть этого мира. День за днём, месяц за месяцем, год за годом, и всё это время я оставался человеком. Я отражал чистоту и порядок, любовь к людям и всему живому. Конечно, я понимал, что не смогу находиться здесь вечно. Со временем могли бы вознкнуть вопросы: почему я не старею, почему не болею, не ем неделями и так далее. Но этого не произошло. В монашестве жизнь моя длилась около десяти лет. И в один день произошло следующее.

***

Как только взошло солнце, молодой Александр уже был на улице. Густой осенний туман более походил на сметану, размазанную по стеклу. От влажной земли сквозь сухую, желтую, омертвевшую траву отдавало сыростью. Солнце слабо просвечивало сквозь свинцовое небо и уже не могло согреть это место. Александр наблюдал своеобразную красоту природы, еë спокойствие и одиночество, молчание и тишину. Так же было и у него на душе. Сплошной туман, скрывающий прошлое. И, хотя вскоре туман природы стал пропадать, в его душе он остался.

Теперь можно увидеть речку и берëзовую рощу за ней. Он сделал пару шагов по бурой траве и наступил в глубокую и ледяную лужу. Александр-Деян хотел было пойти сменить обувь, как вдруг услышал звонкие шаги по каменной дорожке. Он прислушался и понял, что это два человека. Александр поспешил посмотреть кто там, ведь стали ходить слухи, что после революции во многих местах стали появляться бандиты. Также он слышал, что большевики не одобряют церковь. Александр спрятался за деревьями и увидел пришедших. Один из них шёл твердой и уверенной походкой, сверкая начищенными черными туфлями. На нем были серые клетчатые брюки со стрелками, распахнутое клетчатое пальто показывало кофейную жилетку, рыжий галстук и белую рубашку. Лицо данного человека было украшено грандиозными, подкрученными и жирно смазанными воском, блестящими от него черными усами. Шляпа, которая должна была прикрывать его прилизанные волосы, на голове отсутствовала. Позади этого господина не менее уверенно ступал молодой парень. Усов у него не было, шевелюра была прикрыта кепкой, пальто плотно облегало тело, а вместо туфлей он предпочел сапоги, более подходившие для этой погоды. В руках он нёс треногу и упакованный фотоаппарат, а через плечо висела красная сумка с остальными приборами. Александр вышел им навстречу.

– Здравствуйте, – начал усатый, – я фотограф Зигмунд Абелардович Покровскай. Хотел бы запечатлить быт настоящих русских монахов, что молятся за спасенье нашей Родины от красной болезни. А это мой напарник и ученик – Бернард. Позовите, пожалуйста, игумена.

Через пару минут игумен и Зигмунд Покровскай уже думали, где и как расположить братию, что лучше сфотографировать.

– Кстати говоря, – продолжал Зигмунд, – вы в курсе, что в пяти километрах отсюда к югу, в деревне Ольховка расположилась какая-то банда? То ли анархисты, то ли зелёные, может и красные, хрен их поймешь. В общем, дело плохо, и вам бы провести эвакуацию.

– Будем думать. Ну, а пока давайте работать, – ответил игумен.

Слева от паперти расположились монахи, которые встали в два ряда напротив фотографа с его помощником. Резко вспыхнула лампа, брызнули искры. Дальше фотограф поработал над храмом и всем, что его окружало. На всё про всё ушло два часа. После они собрали вещи и уехали, но перед отъездом Зигмунд ещё раз посоветовал уходить отсюда, на что игумен ответил, что Богу все известно, и он всех спасёт.

***