Зеркальщик. Счастье из осколков

Словами распоясавшаяся прислуга не ограничилась, бросилась на опешившую от такого откровенного неповиновения Анфису и вцепилась ей в короной уложенные на голове косы. Барыня испуганно взвизгнула, поначалу даже не вспомнив о своих колдовских умениях.

- Прекратить! – раздался из коридора оглушительный голос Михаила, и вся прислуга сухим горохом прыснула прочь от покоев барыни.

Прохор тоже ужом попытался выскользнуть, но Михаил решительно наступил ему на спину, пригвождая к полу:

- Прекратить шум и вопли! Паладья, немедленно отпусти барыню, безумица! Эй, Тихон, схватить эту спятившую бабу, да всыпать ей на конюшне триста плетей. После, если жива будет, на псарню сволочь, там её место отныне.

Крепкий, словно зрелый дуб, Тихон с двумя своими такими же могучими и молчаливыми братьями поспешно заломили Паладье руки, предусмотрительно так ударив в живот, что бедная женщина согнулась пополам, отчаянно хватая ртом воздух. Нечего ей языком зря молоть, народ смущать. И так слишком много ушей лишнего услышало. Ну да ничего, коли языки в пляс пустятся, их всегда оборвать можно будет… прямо с головами дурными, чтобы наверняка.

- Как ты, Анфисушка? – Михаил, продолжая попирать ногой Прохора, с ласковой заботой посмотрел на жену.

Та опять спрятала лицо в подушках, простонала отчаянно:

- Сгубили… Соколика нашего разбойные сгубили… Он, он, душегуб проклятый, их на сыночка нашего навёл!

Трясущийся палец Анфисы обличающе ткнулся в сторону кучера. Михаил посерел, пошатнулся, словно бы его с силой толкнули в грудь, и одними губами прошелестел:

- Всеволода убили…

- Не сберегла, батюшка, - завыла Анфиса, обхватывая голову руками и раскачиваясь, - вели распять меня на воротах!

Губы Михаила исказила очень нехорошая усмешка, в глазах заплясал дурной огонь:

- Зачем же тебя? Ты говоришь, кучер разбойным моего сына сдал? Вот его на воротах и распнём. Эй, слуги, выполняйте приказ!

- Пощади, батюшка! – взвыл насмерть перепуганный Прохор, но Анфиса щёлкнула пальцами, и язык перестал слушаться кучера.

Когда мычащего и отчаянно вращающего глазами Прохора выволокли из покоев, Михаил шаркая добрался до кресла и со стоном упал на него, спрятав лицо в ладонях. Анфиса посидела молча, слушая, как обитатели псарни исходят визгливым лаем и сдавленным рычанием, потроша брошенное к ним бездыханное тело, затем горестно вздохнула, бесшумно подошла к мужу и обняла его ноги, прижавшись лицом к сапогам.

- Прости меня, сокол мой ясный, - прошептала женщина, целуя мягкую кожу, - не сберегла я сына твоего.

Тяжёлая рука мужа опустилась на покорно склонённую голову.

- Не вини себя, - хрипло прошептал Михаил, - нет твоей вины в этом. Знать, такова воля божия, не хочет он мне наследника дать.

Анфиса вскинула голову, поймала руку мужа, прижалась к ней губами:

- Сердце моё, ты только пожелай, мы целый эстернат пестовать будем. Глядишь, небеса смилостивятся, дадут тебе наследника.

Михаил притянул жену к себе на колени, поцеловал в губы, хрипло прошептал:

- Добро. Станем попечителями эстерната. Того самого, в котором Всеволод должен был учиться. Умница ты моя, сердынько, всегда найдёшь, чем боль утешить.

Осколок второй. Должность, барышне не подобающая

Спроси у любой девицы в возрасте от пяти до пятидесяти лет, какой праздник она считает самым приятным и романтичным, и ответ будет один: Новый год. Пожалуй, во всей обширной Империи, чьи владения простираются от знойных степей до снежных, покрытых вечными льдами земель, не найдётся дамы, которая бы не верила, что в Новый год исполнится её самая заветная мечта. А о чём могут барышни мечтать? Ну, разумеется, о кавалерах! Только вот Варвара Алексеевна, дочь почтенного судьи Алексея Петровича Изюмова, в канун 18…дцатого года просила, на первую звезду глядя, не блестящего кавалера в военном мундире либо ладном, по фигуре шитом, штатском наряде, а нечто совсем иное. Желание Варвары Алексеевны было настолько чудным, что в исполнении его только и оставалось на милость небесную надеяться, потому как даже любящие родители такую причуду дочери исполнять откажутся. Хотя, казалось бы, почему сразу причуду? Хотела Варенька поступить в Сыскное Управление помощником какого-нибудь, можно даже не самого известного и бедового, дознавателя. Что и говорить, должность сия барышне не подобала, потому как дознаватели не за бабочками по лугу скачут, а помощники их порой и вовсе в самых гнусных местах бывают и с людьми самыми непотребными общаются. Виданное ли дело, подобным хрупкой девице из хорошего семейства да деликатного воспитания заниматься!