Зерна граната

– Боюсь, то предложение на данный момент потеряло силу. Кантабрия переживает непростой период, и от идеи возобновить олонскую ярмарку в Хестенбурге пришлось отказаться до следующей осени. Внутренние противоречия, можете себе представить, борьба с организованной преступностью. – Все это Андерсен знал из газет, которые не забывал выписывать герцог через феоды. – Так что, пока ситуация вновь не станет стабильной, мысль о таком масштабном посольстве можно отложить на потом.

Рен Пон слушал его внимательно, время от времени раздосадованно цокая языком.

– Андерсен-мо, вы ошибаетесь. Именно сейчас и стоит обсуждать события следующей осени, чтобы заранее подготовиться. Напротив, весьма неразумно было бы полагать, что вы сможете организовать все за каких-то полгода!

И он вновь пустился в долгие рассуждения о том, как много всего нужно подготовить к поездке в Кантабрию. Юстас позволил себе слушать слово через два, время от времени отзываясь общими фразами.

По крайней мере новому Дракону не удалось докопаться до опасных глубин. Это хоть и немного, но успокаивало. И никто не говорил им, что нужно пытаться завербовать еще одну беззубую рептилию.

Фестиваль тем временем набирал и набирал обороты. На смену балам пришли военные парады. Демонстрация чистой силы, так жестоко неуместная посреди цветущего царства покоя.

Ими руководил Ли Мин Тен, сын императора, главнокомандующий армией Оолонга. Вымуштрованная до автоматизма пехота, элитная кавалерия, новейшие достижения артиллерийской инженерии и летающие громады. Все это прошло перед глазами Юстаса, и он не смог удержаться от мыслей о том, как эти сапоги, копыта и колеса пройдутся по кантабрийским дорогам, вспашут поля, разотрут в порошок чьи-то кости. О, он не хотел бы очутиться там, когда все начнется.

Но, по плану герцога, война должна была быть молниеносной: несколькими точными ударами свергнуть власть и установить господство Юэлян и ее наместника Спегельрафа. Они вернутся позже, когда все уже свершится. Смотреть на издержки истории не так необходимо. Тем не менее Юстас не чувствовал ни малейшей уверенности в том, что все пройдет по плану, и каждая малодушная мысль была лишь попыткой защитить сознание от назойливых фантазий о льющейся крови, развороченных внутренностях, дыме сожженных деревень.

В одной из них жили его престарелые родители и неходячий брат.

Наблюдая многоликую орду, отличимую от кантабрийских солдат только чуждыми чертами лиц, он с тоской подумал о вечернем чае, унимавшем дурноту и тревогу, что лишала его сил.

После парада он вновь предпринял попытку поговорить с герцогом, чего не делал уже больше недели. Патрон поразил его запавшими глазами и землистым цветом лица. Тонкие губы Фердинанда были все в трещинах, а ногти пожелтели. Он походил на восставшего из могилы, но заметить это можно было только вблизи.

– Как вам парад? – издалека начал беседу Андерсен. – Впечатляюще, не так ли?

Герцог только отвел потускневшие бледно-голубые глаза.

– Да что с вами? – Юстас потерял последнее терпение.

– Время. Думаю, это оно.

Ассистент не стал возражать, что герцог еще не в том возрасте, чтобы сетовать на него. Вспомнить того же хитреца фон Клокке, который и в более преклонных летах был вполне бодр и доволен жизнью. Списав все на нервное истощение, Юстас отмахнулся от этих мыслей.

– Так много ошибок привело к тому, что есть. – Герцог повел рукой, как бы указывая на окружение. – Я пытаюсь анализировать, восстановить цепь, чтобы разглядеть ту точку, после которой уже не было возврата. Списки, бесконечные списки. Имена, даты, суммы… нет ответа.

Юстас не стал перебивать его, смущенный нежданным откровением. Так вот что все время строчил в своей записной книжке герцог – отвернувшись от насущного, он искал ошибки в прошлом. И в конце концов заблудился в нем.

– Сейчас методом исключения я нашел один из поворотных моментов. Но его уже ничем не исправить. А когда все было в моих руках, у меня не было на это никакого желания. Мелочь, глупость, шелуха. Детские обиды – что может быть ничтожнее?

– Что вы имеете в виду, герр Спегельраф?

– Как ты знаешь, у нас с покойным Иоганном был уговор о браке моего старшего сына с его дочерью. Уговор негласный, но он тогда казался человеком пусть не чести, но слова. Я рано начал понимать, что Антуан слаб разумом, уязвим, что кровь его сильно подпорчена этими безумными Виндхундами… – Он неприязненно сощурился. – И я решил лишить его наследства, объявив недееспособным. Ты знаешь закон.

Андерсен понимающе кивнул. Но тогда выходило…