Зерна огня, или Свидетель деяния

– Еще бы, – хмыкнул Барти. – Филиппу трусы не нужны, что правда, то правда. – Хватит того, что сам он трус несусветный, добавил мысленно рыцарь. Базиль понимающе усмехнулся. Мариана, похоже, приняла издевку за чистую монету: неудивительно, на юге полуострова мало что знают о королевском кузене. – Базиль, благородная Мариана странствует во исполнение обета.

– И куда держит путь благородная госпожа?

Мариана нахмурилась. Села вслед за рыцарем на одеяло, уставилась в огонь. Призналась, помолчав:

– Сама не знаю.

Базиль словно невзначай глянул на Барти; рыцарь чуть заметно пожал плечами.

– Как такое может быть? Уж простите, благородная госпожа, а только непохожи вы на такую девицу, которой приходится приносить обеты и искать покаяния.

Мариана не обиделась за намек на гулящих девок. Похоже, и вовсе пропустила мимо, как никаким боком к ней не относящийся. Ответила едва слышно, глядя на лижущие закопченный бок котелка язычки пламени:

– Я ищу подвиг.

– Зачем? – Кэтрин сделала большие глаза.

– Надо, – сердито отрезала Мариана.

– Ясно, что надо! Кто ж станет бродить по дорогам, если не надо! Но зачем?!

– Да затем, что я поклялась!

– Кэтрин! – Базиль с треском разломил о колено толстый сук, подложил в костер. – Не приставай. Разве не видишь – тебе уже сказали всё, что хотели сказать.

Девушка вспыхнула. Буркнула:

– Что-то Мика долго нет. Пойду покличу.

– Да, – вздохнул Базиль, когда светлая рубаха и рыжеватые кудри затерялись за деревьями, – одному проще, что и говорить. Это мне сестра, понимаешь, письмецо с оказией переслала. Что лежит вот уж полгода, ноги отнялись. Попросила младших от нее забрать и к делу пристроить. Марта, старшая ее, замужем, и неплохо вроде живут, вот только своих детей трое по лавкам да четвертый на подходе, куда еще этих. Не умею я с ними, а что делать? Хозяйством, вон, оброс, – Базиль мотнул головой в сторону телеги. – А без хвоста всё равно сподручней. Они ребята ничего, а нет-нет и взбрыкнут. Да и я, небось, не шибко добренький.

– Ты-то? – Барт хмыкнул. – Ты не добренький, это верно. А зачем им добренький? Случись мне выбирать, кому детей доверить, я б не добренького выбрал, а такого как ты. Чтоб и сам без придури, и им мозги вправил в случае чего. Мику-то сколько?

– На солнцеворот девять стукнуло. Ничё пацаненок, шустрый. Толк будет.

Мариана выдернула из кучи хвороста прутик, сунула в огонь. Неторопливый разговор мужчин странным образом успокаивал. Видно, что Барти с Базилем старые знакомцы, и можно отойти в тень, молчать и даже не слушать особо, и никто не станет задавать вопросов, на которые не знаешь что ответить.

И как хорошо, что сэр Барти ничего не говорит про ее клятву. Только о Себасте, столице, Цзельке, каких-то общих знакомых…

Барти осекся, когда Мариана резко вскинула голову. Надо же, увлекся разговором… а девица не так бестолкова, как кажется, вон, первая углядела вылетевшего на поляну мальчишку. Верно, тот самый Мик: такой же рыжий и кудрявый, как Кэтрин. Для девяти лет, правда, слишком щуплый.

Пацан остановился, хватая ртом воздух и тыча пальцем себе за спину.

Барти и Базиль вскочили. Рыцарь кинулся за самострелом, Мариана растерянно нашаривала шпагу. Сквозь заросли орешника продралась Кэтрин: встрепанная, с расцарапанной щекой. Добежав до костра, упала на колени, выдохнула, стуча зубами:

– Т-т-т-там… с-с-сюда…

– В телегу, – рявкнул Базиль. – И ты, Мик! И тихо мне! – Выдернул невесть откуда перевязь с ножами, взвел легкий охотничий самострел. – Посмотрим, едрить…

Сквозь всхлипы Кэтрин и шорох ветра в листве проступило влажное хлюпанье, какое бывает, когда продираешься по осени раскисшей деревенской улицей, утопая в глинистой грязи. Оно приближалось, стал слышен резкий хруст ломаемых веток.

– Не человек, – удивленно сказал Базиль. – Птицы бы орали, кабы люди.

И верно, отметил Барти, птицы молчат. Будто их отродясь в этом лесу не водилось.

– Ой, мамочка, – в могильной тишине звонко сказала Мариана.

На поляну выходили слепленные из земли и камней чудища, с торчащими там и сям сучьями и пучками травы, – о таких люди слыхивали разве что в старых сказках. Там, в сказках, это называлось «гномий выворотень». Вот только сами гномы, услыхав о земляных чудищах, говорили, посмеиваясь: «Чего только люди не выдумают!» – и говорили так, что самый недоверчивый соглашался: да, чего только не выдумают. Ну зачем гномам эти грубые подобия человека – короткие толстые ноги, тулово-колода, длинные руки, валун вместо головы? Работать? Гномы и сами работяги каких поискать, да и голова для подземельных трудов не каменная нужна. Воевать? Подземелье воюет иначе, и ему не нужны солдаты, чтобы поставить людей на колени. Проверено: все помнят Смутные Времена.

А выворотни шли, как ходят селяне на праздник – разбросанной, вроде бы бессвязной, но целеустремленной толпой. Большие и поменьше, задумчиво-медленные, но при этом отнюдь не неуклюжие.