Зерно А (СИ)

  - Осталась самая малость, - он вихрем пронесся мимо меня и скрылся из виду. - Этот будет в самый раз! Да, определенно вот этот!

  Троица тоже скрылась из поля зрения, последовал глухой звук удара, шорох подошв и дыхания. Меня сгребли за майку и дернули вверх, потом - в сторону, будто на конвейере. Кудрявцев указывал на коричневый гроб. Меня швырнули внутрь, на белый атлас обшивки.

  - Помните, я просил вас дать мне гарантии относительно Влада и прекращения его сомнительной деятельности? - спросил Кудрявцев. - Так вот, теперь вы - моя гарантия, которую я собираюсь поместить в... своеобразную сберегательную ячейку.

  - Что сказал Влад?

  Губы Кудрявцева, однажды подправленные кислотой, перекосились еще больше:

  - Он умолял, чтобы мы не трогали вас. Согласился выполнить все наши условия. Умолял, как дитя!

  - Какие условия?

  - А это - самая интересная часть. На самом деле, условие лишь одно: ваша жизнь в обмен на его. Трогательно, не правда ли? Впрочем, к тому времени, когда он заглянет к нам на огонек, вы уже будете очень далеко, вероятно, даже не в пределах этого мира. Не забывайте присылать открытки.

  Меня прошиб холодный пот, в ушах застучала кровь.

  - Вы только что подписали себе смертный приговор, - продавила я сквозь зубы.

  Капелька пота скатилась с виска Кудрявцева, и он нетерпеливо смахнул ее. Каким бы крутым он не хотел казаться, а страх ему было не скрыть.

  - Вы тоже, Рита, - и гримаса усмешки, въевшаяся в его губы, стала поистине жуткой.

   Глава 25

  Крышка гроба захлопнулась, щелкнули замки, и я оказалась в кромешной темноте, с застрявшим в горле криком, в мире из прохладного скользящего атласа.

  Я протянула руку, и ладонь уперлась в крышку. Меня куда-то несли: я чувствовала движение, слышала приглушенные голоса и шарканье ног, а потом - хруст снега, этакий предновогодний веселый хруст. Я стала что было сил молотить кулаками по крышке и кричать. В итоге, сорвав голос, часто и сипло дыша, потирая онемевшие ладони, я была вынуждена признать тщетность моих действий.

  Время остановилось. Меня куда-то погрузили, вероятно, в какой-то фургон. Ну да, в легковушку ведь не затолкаешь гроб. Бормотание двигателя. Авто то разгонялось, то тормозило. Затем было еще одно торможение и - все стихло. Я уперлась руками в стенки, когда мир подо мной покачнулся - гроб подняли и понесли. Никогда бы не подумала, что смогу похвастаться опытом в подобных делах. Теперь я знаю, каково это: быть гвоздем на собственных похоронах. Владельцы похоронных бюро предоставят вам эту возможность.

  Вдруг - ощущение невесомости и резкий толчок, да такой, что меня подкинуло и я лбом впечаталась в крышку. Перед глазами заплясали точки. Что-то зашелестело по крышке гроба.

  Земля.

  Меня закапывали.

  Очень скоро все затихло, ни шороха. Ничего. Тишина. То есть абсолютная тишина. И в этой тишине гремели лишь мое сиплое дыхание, бульканье в горле, когда я пыталась сглотнуть слюну, да сердцебиение. Слезы и кровь высохли и стянули лицо.

  Это интересно: прежде я и не догадывалась, что у меня клаустрофобия. Поправка: не догадывалась до теперешнего момента.

  Коленки стукнулись о крышку; я попыталась привстать, ударилась головой. Дрожащими руками нащупала что-то в кармане. Зажигалка! Заскрипело, чиркнуло колесико, оранжевый язычок лизнул воздух. Переложив зажигалку в левую руку, правую я приложила к крышке. Атлас был ледяным.

  Что-то подсказывало мне, что меня закопали отнюдь не на заднем дворике уютного гнездышка Александра Кудрявцева.

  Действительно ли Влад согласился на обмен? В желудке тоскливо засосало. О да, согласился, ведь под удар попала я. Речь шла обо мне, поэтому он сделает все, что ему велят. Все, чтобы я оказалась в безопасности. Да только где-где, а в безопасности я точно не окажусь.

  Громко сглотнув, я убрала палец от раскалившегося колесика зажигалки. Я вновь оказалась в непроницаемой темноте.

  - Спокойно, Палисси, - приказала я себе и запустила ногти в атлас.

  Сломав четыре ногтя, мне, наконец, удалось проковырять обивку. Я принялась рвать и вскоре добралась до дерева. Впившись в дерево, я сломала еще три ногтя. По рукам потекло что-то теплое. Часто и хрипло дыша, я забарабанила по крышке: вначале руками, затем ногами. Тщетно. Я лишь разбила кулаки в кровь и ушибла колени.

  Дрожащими липкими руками я нашарила зажигалку.

  Кровь на снежном атласе. Я прикинула: надо мной минимум полтора метра снега и земли. И два сантиметра прочной древесины. Запечатана не хуже консервы.

  Глотку покинул сиплый вопль, больше походивший на стон раненого животного. Никогда прежде не слышала ничего подобного в собственном исполнении. Меня била крупная дрожь. Кого я обманываю? Мне ни за что не выбраться отсюда.

  Сузившийся до размеров гроба, мой мир был облачен в кровь и атлас.

  Я держала зажигалку перед собой, как олимпийский чертов факел; убрала зажигалку в карман. Вновь достала, чиркнула колесиком. Вновь убрала в карман. И так повторялось много раз. Очень много. Кажется, я звала маму.