Зерно А

Я направилась в свой кабинет. По крайней мере, никто не сказал мне, что я была замечена возле «Сладкого Зуба» до и после перестрелки. Я подумала об Агнии. Ощущение, будто я выпила коктейль из взбитых до однородной консистенции злости, грусти и тоски, захлестнуло меня…

Чья-то рука опустилась на мое плечо и резко развернула меня на сто восемьдесят градусов. Каблуки цокнули по паркету. Гранин смотрел на меня с таким выражение на лице, словно его остановить мог лишь удар бутылки по голове, и то бутылку потяжелее выбрать надо да постараться треснуть изо всей дури.

- Ты где была? – рявкнул он. – Дома трубку не брала, а мобильный вне зоны доступа.

Так вот почему он молчал в приемной! Придерживал раздражение до лучшего момента.

Гранин пронзил меня таким взглядом, будто я только что снесла ему половину задницы или смертельно оскорбила его мамочку.

- Мою машину угнали, а мобильный остался в «бардачке». – Не знаю, что дернуло меня за язык, но ложь стекла с него вполне убедительно. Впрочем, в каком-то смысле примерно так дела и обстояли, так что я не сильно покривила душей.

- Ты сообщила в милицию об угоне?

- Гранин, не езди мне по ушам, о’кей? Они и так уже свернулись в трубочку.

- Проклятие, Рита, ты заставила всех изрядно поволноваться! И вообще, с какого-такого перепуга ты ночуешь в «Тюльпане», а не дома? Деньги карманы жмут?

Ну конечно, Гранин как всегда забыл, что живет среди людей, а не среди фонарных столбов. Свою цивилизованность он давным-давно убил и закопал в Дубовой роще. Я скинула его руку со своего плеча и сделала шаг назад, как бы давай понять: оставь мне место для маневров.

- Во-первых, - я ткнула в его грудь указательным пальцем, - дурной тон считать чужые деньги. Во-вторых, - я снова ткнула, на этот раз сильнее, чтобы наверняка причинить боль, - это что, допрос? Мое личное, черт возьми, дело, где я ночую.

Гранин насупился с видом смертельно оскорбленного человека и запустил пятерню в волосы, взъерошивая их.

- Ты слышала, что произошло этой ночью в «Сладком Зубе»? – вступил в разговор Антон.

Я невольно вздрогнула. Значит, я была права, перестрелка попала в сводки. Я внимательно посмотрела на парня. И уже знала, о чем он хочет мне сказать. Нет, не о том, о чем я боялась услышать. А о том, о чем не хотела слышать.

- Агния…

- Если ты не против, я не хочу говорить об этом.

Антон был грустным и растерянным.

- Прости.

- Не бери в голову.

- Есть еще кое-что, что тебе следует знать… - начал было Антон.

В этот самый момент за нашими спинами раздался до боли знакомый голос, и надобность в предупреждении Антона мигом отпала.

- Поверить не могу, что ты до сих пор отдаешь предпочтение таким, как Гранин и этот маменькин сынок!

Теперь я знаю, чей тот «мерседес» на стоянке.

- Не твое собачье дело, кому она отдает предпочтение! – ощетиниваясь, зарычал Гранин, свирепо уставившись мне за спину.

- Как невоспитанно! Не тянет на радушный прием.

- Я тебе сейчас покажу радушный прием, сукин ты…

- Гранин! – Я уперлась рукой в грудь сжавшего кулаки парня. Прямо под моей ладонью учащенно билось его сердце. – Он не стоит того, ясно? – шепнула я, придвинувшись к его лицу. От него пахло травяным лосьоном после бритья, выкуренной за чашкой кофе сигаретой, мятной жвачкой. – Ради Бога, Федя, сгинь, - голос сорвался, и на ставших ватными ногах я отошла от него.

- Нет, босс, не ради Бога, а ради себя, иначе сидеть мне в тюряге за убийство.

Он подбородком указал на стоящего за мной сладкоголосого змея, развернулся на пятках и направился в противоположном от меня направлении. Я кивнула Антону, и он ушел вслед за Граниным. Шаги за спиной тем временем приближались, и я сосредоточилась на них.

Я познакомилась с Федором и Бодей на первом курсе в университете. И знаете что? Эти двое были как братья. Чего уж там, у них даже фамилии были созвучными. Их дружба корнями уходила в трепетное детство. Они проучились все школьное и университетское время плечо к плечу. Продолжать и дальше распинаться, как все чудесно было, пока не появилась я?

Помнится, я сразу обратила внимание именно на Федора. Не знаю, как все могло бы сложиться, однако Богдан всегда был решительнее. В тот вечер он пригласил меня прогуляться по пляжу, где и признался в своих чувствах. На следующий день Гранин держался несколько сдержанно с нами, а предназначенные для Громова взгляды были полубезумными. Не знаю, что между ними произошло, но вскоре все нормализовалось и вроде забылось, ребята стали общаться, как прежде. Мы снова проводили время втроем, смеялись до колик, искали приключений на свои задницы, садились вместе на парах в университете. Ладно, почти как прежде, ведь именно с того момента, как я и Громов стали парочкой, гладкое лицо госпожи Дружбы Богдана и Федора пошло сетью мелких трещинок.