Зерно Граната

– Я хочу на это посмотреть. В Подземный мир ни бог, ни смертный, ни одна душа не проникает без моего ведома. Кроме Гекаты. – Гадес развернулся и пошел во дворец. Я что-то не поняла? А как же… Я почувствовала, как меня толкают в спину мокрые носы, мол, догоняй. А  я смотрела на одинокую фигуру, которая спокойно, даже не оглянувшись ни разу, зашла в роскошные двери.

Я подождала несколько минут, тревожно глядя на Цербера.

– Я ему не понравилась? – прошептала я, опасливо глядя в сторону дворца. – Почему он повел себя так грубо? Все же было хорошо, он улыбался… А потом… Что с ним случилось?

Морды смотрели на меня задумчиво, а одна проскулила.

– Вот сейчас я начинаю жалеть о своем решении, – вздохнула я, снова бросая взгляд на черный дворец и открытую дверь. – Ладно, я пойду…

Я отряхнула мокрую от собачьих слюней и шерсти тунику, вскинула голову и зашагала во дворец. Я поднималась по ступеням, глядя в черный, пугающий проем двери. Стоило мне сделать шаг в темноту, как вдруг меня схватили чьи-то руки.

– А-а-а! – заорала я, отбиваясь изо всех сил. – Пусти!

Сердце бешено колотилось, а в зале вспыхнул свет. На меня насмешливо смотрел мой будущий муж.

Вдруг взгляд Гадеса изменился: из смеющегося, он стал серьезным и внимательным. Он взял мою руку в свою и развернул ладонью вверх, погладив ее большим пальцем. Неотрывно глядя мне в глаза, он медленно наклонился и запечатлел на внутренней стороне запястья обжигающий поцелуй. Еще до того, как я успела подумать о том, как потихоньку отнять руку, ее уже отпустили. От этой мимолетной, но такой неожиданной ласки, мое сердце учащенно забилось и пульс застучал в висках. Я не сразу смогла отвести взгляд от глаз Бога, в которых светилось обещание, от которого я достигла крайней степени смущения. Почувствовав, что безнадежно краснею, я  сделала шаг назад.

– Прошу прощения за моё поведение. Я не хочу, чтобы наша семейная жизнь начиналась так. Твоя комната в левом крыле. Не ошибешься, – усмехнулся голос позади меня, пока я бежала по коридору. В конце коридора я наткнулась на красивые двери, которые резко распахнула. Я влетела внутрь, чувствуя, как сердце учащенно бьется, а щеки полыхают жарким румянцем.

Закрыв за собой дверь, я прислонилась к ней спиной и, закрыв глаза, попыталась успокоить сердцебиение. Не каждый день приходится общаться с богом!

Гадес

Я шел  по дворцу, чувствуя смесь странного разочарования и необъяснимой надежды. Обычно я не ошибаюсь ни в смертных, ни в богах. Я вижу душу каждого насквозь, и это мой темный дар. От моего взгляда не укрываются ни пороки, ни добродейтели. Впервые в жизни я не могу прочитать ее душу.

Я остановился, прислушиваясь к излюбленной и ненавистной тишине. Что-то изменилось? Видимо, нет. Тронный зал встретил меня той самой тишиной, к которой я привык за тысячи лет.

– Танатос! – громко позвал я своего верного слугу и друга. – ТАНАТОС!

Мой голос прогремел и донесся до каждого уголка подземного мира, кроме покоев Персефоны. Через мгновенье передо мной стоял яростный, неистовый бог смерти, способный отрезанием локона волос отнять столь хрупкую жизнь.

– Ты звал меня, Гадес? – с жестокой улыбкой произнес Бог смерти, окинув взглядом тронный зал. – Чью жизнь мне прервать для тебя?

– Пока ничью. – задумчиво произнес я, присаживаясь на трон. Мои пальцы скользнули по холодному  подлокотнику. – Есть разговор.

– Я не вижу второго трона и твою супругу на нем. Где же наша Богиня Жизни? – дерзко заметил Танатос, проводя рукой по рукояти своего меча.

– Вот о ней я и хотел поговорить, – я смотрел задумчиво сквозь него, медленно и уверенно сопоставляя факты. – Скажи мне, мой смертоносный друг, как часто ты видел плачущую богиню?

– Я видел в своей жизни много слез. И слезы богини – просто вода, – усмехнулся Танатос. – Пыль в глаза смертным.

– Ты в чем-то прав. Только если эти слезы не рождены песком, попавшим в глаза, – осторожно заметил я, вспоминая каждый ее жест, каждый взгляд, каждое слово. – Хорошо. Можешь не отвечать. Еще один вопрос, друг мой. С каких это пор богини … Я даже не знаю, как тебе это сказать? Допустим, ты видел когда-нибудь, чтобы бог или богиня обнимали и гладили Цербера!

Танатос посмотрел на меня так, словно я шучу. Ха-ха, мне тоже смешно, аж разрывает.

– Я помню, как Геракл пытался украсть Цербера! Это считается объятиями? – задумался Танатос.

Да, я тоже помню. Мне кажется, этого я не забуду никогда. До сих пор перед глазами стоит Цербер, которого тащат к Элесфею. Зачем Элесфею понадобился мой пес, история умалчивает. А зачем Церберу понадобился Элесфей, нужно спросить у одной из морд. “Кто съел моего царя!!!” – орал самый умный из всех, учтенных мною, племянников, когда Цербер решил, что погуляли, и пора домой.  “О мой мускулистый друг. Тут всего лишь три варианта!”, – ответил я. Стране опять нужны герои, а брат рождает … идиотов. Хоть имена стали разнообразными. Странно, что после Тесея, Персея, Орея внезапно Геракл.