Зерно Граната. Возвращение домой

— Это ваши жены. — припечатал Гефест, а мы с Богом смерти синхронно дернулись. — Прозерпина и Персефона. Они обе идеально подходят под пророчество. Но Прозерпина больше. Вы же помните? Титан, рожденный от двух титанов, взращенный среди смертных, принявший на себе гнев Геры и попавший живой в Аиду. Гера не тронула Персефону на свадьбе. А вот Прозерпину…Гнев Геры преследовал обоих, да. Но настиг только Прозерпину.

Мы замолчали. В тронном зале звеняще стояла тишина. Атлантида все-таки утонула. Интересно, как назовут корабль с титанами? Титаник?

— Да, они подумали именно на твою девочку, Смертный Бог, — с сожалением повторил Гефест, сочувственно смотря на Танатоса. У Бога Смерти заходили желваки. — Но Деметра уверена, что её, как мать, дочь не тронет. Она же мать? А Деметра уже вымолит у дочери прощения для тех, кто её поддержит. И сейчас она рассказывает всем о том, какая она замечательная мать, как она любит своих дочерей, что близнецы послушны только ей…. Арес предложил убить её и забыть о пророчестве. Я предупредил вас. Танатос, они будут пробовать уничтожить её. Итак, мы договорились? Информация в обмен на безопасность матери?

— Да, — сквозь зубы выдавил Танатос, ломаными движениями поворачиваясь в мою сторону, — Приноси цепи.

Гефест благодарно кивнул и развернувшись к выходу, направился прихрамывающим шагом прочь из дворца.

— Племянник, я тебя провожу! — тут же нашелся я, косясь на Танатоса, — Подожди меня.

— Сам дойдет. — отрезал Бог Смерти, пока я мысленно прикидывал, что меня вполне устроит местечко между Герой и Кроносом. — Гадес, надо поговорить.

— Гефест удалялся широкими шагами, а я не хотел поворачиваться в сторону Бога Смерти. Очень не хотел, но пришлось…

— Дорогой мой, Гадес, — вкрадчиво начал Танатос, подходя к другому концу тронного зала и делая взмах рукой. Тьма набежавшая к нему стала сгущаться и перед Богом Смерти образовался огромный черный трон, переливающейся звездами, внушая мне комплекс неполноценности и зеленую зависть. Вокруг разгоралось пламя тартара. — Когда-то очень давно, ты пришел ко мне и сказал:” Я знаю кто ты… Оставь в живых олимпийцев… Я улажу вопрос с преследованием твоих родителей Эреба и Никаты… Без кровопролития…Представлю тебя, как смертного…Все будет хорошо… Я найду того, на кого падёт подозрение… Только оставь мне их, они забавные… Они — моя семья… ”… И что мы теперь имеем? Забавные олимпийцы, которые хотят убить мою девочку? Мою девочку, которая единственная, кто понравилась мне за несколько сотен тысяч лет? Это по-твоему забавно? Ты, садись, внучек, садись. Не стой.

Глава пятая

Взгляд Танатоса не предвещал ничего хорошего, а меня буквально пригвоздило к трону. И ведь говорил я этим олимпийцам сидеть тихо! Вот я предупреждал? Предупреждал! Говорил? Говорил! Кто меня послушал? Никто… А достанется мне…

— Зато какая легенда красивая получилась! — оправдывался я, понимая, что одно лишнее слово, и Олимп канет в Лету разом. И без очереди. И родственники переедут ко мне в полном составе., - Простой Смертный! Спасал спартанскую наложницу! История любви, прерванной богами и царем!

— Да если бы я за ней лучше следил, а не занимался расширением Аиды, чтобы тебе было где править, то узнав о ее любвеобильности, убил бы сразу, — заключил Бог Смерти, не сводя с меня глаз, — Я бы жил себе и никого не трогал. Алкея бы убила царя, а я тихо правил Спартой. Но нет! Зюсе срочно понадобилось перебить титанов! Власти захотел. Скажи мне, Гадес, вот эти приступы у Зевса частое явление? Вы его лечить не пробовали? Кстати, про Алкею, ты зачем её выпустил? Хотел меня позлить? Еська, между прочим, очень расстроилась.

— Я упустил из виду, я и же забрал обратно! Да и ты в курсе уже, что она тебе соврала, когда сказала, что её в жертву мне принесут! — обиделся я, напоминая Танатосу и отвлекая его от сложившейся ситуации, — тем более, ты сам знаешь, от судьбы не уйти. Ты разбирался здесь, зачем она мне. Ее же как бы в жертву несли? Хотя я не просил! Ты же знаешь мой девиз: “Меньше жертв — меньше работы”. Твой обожаемый царь её отловил и убил за измену. Что, кстати, стало отличным поводом вызвать тебе царя на бой. А ведь сам он сражаться ой как не хотел…

Танатос хмыкнул, а давящая сила на меня ослабла. Воздух! Такой родной, такой сладкий! Фуу-фух-фух, вроде отпускает моего друга. И меня заодно.

— Ты говорил, что пока в Тартаре сидит ни в чем не повинный Кронос, то олимпийцы притихнут, — поймал меня Танатос, на давно сказанных словах. — А сейчас у них титаническое обострение?