Зерно Хаоса

— Потому что я пришел спасти тебя, дочка.

Тень внутри дочери колыхнулась, охватывая ее плотной пеленой, поглощая пробившийся откуда-то изнутри отблеск белоснежного света.

— Спасти, — Эйнураль хрипло рассмеялась. — Спасти от чего. Спасти от кого, отец? Спасти кого? Ты думаешь, что я все та же маленькая девочка, что любила сидеть у тебя на коленях. Разочарую — я не она. Я вообще не она, та давно сдохла, превратилась лишь в тень, в отблеск…

Слова вылетают словно плевки, обжигая, но уже не раня, ибо мое сердце неожиданно закаменело совсем как тогда на стене, когда мой клинок пронзил грудь ее матери.

— …я не она, но, тем не менее, я тоже твоя дочь, другая, настоящая.

— Я понимаю, — мой голос так же спокоен.

Я поворачиваюсь к внуку, одежда которого превратилась в изодранные лохмотья, а все тело покрыто кровоточащими ранами. Видно, что он с трудом стоит на ногах, но, тем не менее, поддерживает практически висящего на его плече эльфа, лицо которого превратилось в кровавую маску и приветственно киваю.

— Рад видеть тебя, Эл, спасибо, что выполнил обещание и все эти годы заботился о ней.

Эллар, поднимает голову, непонимающе смотрит в мою сторону, затем неожиданно отталкивает от себя Натана и делает шаг ко мне.

— Нет, не позволю.

На кончиках его пальцев загораются огоньки заклинаний, но тут же гаснут, под моим всепонимающим взглядом.

— Не надо, — шепчет он. — Не надо.

— Уведи его, Нат. Я хочу, чтобы мы остались одни.

Внук понимающе кивает и, подхватив осевшего эльфа, буквально на горбу тащит его к выходу из зала, по пути подхватив еще и лежащую у стены молодую девушку. Я провожаю их глазами, затем вновь поворачиваюсь к дочери.

— Что ж, хватит болтовни, давай покончим с этим.

— Покончим с этим? — женщина рассмеялась. — Покончим. Ты повторяешься, отец.

— Я тебе не отец.

— Уверен? — моя противница улыбается. — Я ведь плоть от плоти твоей, я ведь все помню, пап, все твои уроки и наставления, даже ту песню из твоего мира, что ты иногда пел мне на ночь:

Цепи якорей, гремят в порту

Верят корабли в мою мечту.

— Прекрати, — слова буквально продавливаются сквозь стиснутые зубы. — Ты не она. Ты всего лишь бездушная сущность. Даже не сущность — процесс, некогда запущенный безумным богом, чтобы изменить этот мир по его усмотрению. Вирус…

— Хм, — она тяжело вздыхает. — Возможно, ты и прав, Лекс, но что это меняет. Та Посланница была моей матерью и во мне живет ее память, как ты предал ее, отринул, хотя она любила тебя.

Из моей груди вырывается нервный смешок.

— Любила? Не говори глупости. Она не могла любить, она просто выполняла заложенную в нее программу.

— Думай так, если тебе от этого легче, — голос Эйнураль резко изменяется, грубеет, наполняясь мощью, а мгла полностью поглощает ее фигуру. — В одном ты прав, отец, пора это заканчивать.

Она поднимает посох над головой и мир вздрагивает, стены вокруг начинают осыпаться, открывая вид на пустынную равнину, покрытую пожухлой выгоревшей травой, а над головой вспыхивает зеленое солнце. Иллюзия качественная, причем наложенная на локальное изменение пространства, но я прекрасно вижу ее границы и могу разрушить в любой момент. Только зачем.

Клинок с легким шелестом покидает свои ножны, вспыхивая слепящей белизной.

И снова мы кружимся в танце, не в последнем свадебном танце отца с дочерью, а в бездушном танце смерти, где сталкивается не столько наше оружие, сколько наши души. Мы словно огромные птицы порхаем над этой бесконечной равниной, сталкиваясь, почти падая в объятия друг друга и вновь разлетаясь в разные стороны. Все предрешено и результат мне давно известен, но я просто тяну время, пытаясь найти выход и линия вероятностей разворачивается передо мной, ветвясь словно густая крона причудливого дерева. Да, я вновь шагнул к «вершине» и на этот раз более решительно, но видимо такова моя судьба.

Движение реальности, дрожь слоев.

Я оборачиваюсь и приветливо киваю старому знакомому. Ангел Смерти в ответ лишь дергает своими пегими крыльями и замирает в ожидании, наблюдая за нашим танцем безучастным взглядом. Он не принадлежит ни этому миру, ни миру Хаоса, а посему в нем нет ни сочувствия, ни жалости. Он судья…судья беспристрастный и незримый. Он терпеливо ждет, ибо знает, что вскоре все закончится. Удар….Смерть удовлетворенно кивает и расправляет крылья…

Тьма спадает с лица Эйнураль, она медленно опускает глаза, с ужасом смотря на кончик торчащий из ее груди катаны, затем падает на колени, посох выпадает из ослабевших рук Я делаю шаг назад, бережно вынимаю клинок, опускаюсь рядом и, обняв за плечи, аккуратно укладываю ее голову к себе на колени. Багровый огонь внутри нее гаснет с каждым ударом сердца.

— Отец, я ведь твоя дочь, — шепчет она мне. — Не та я, а эта.

— Да, — киваю я, гладя по волосам. — Ты тоже моя дочь.

Она улыбается.

— Я рада, что ты меня признал, рада, что мы увиделись…., пусть и так, — ее глаза закрываются, а голос становиться все тише. — У меня нет имени, отец, никогда не было. Я всего лишь тень, которая скоро растает. Скажи, как бы ты меня назвал?