Зерно жизни

- Здравствуй, воевода, Василий Михайлович, - негромко проговорил князь.

- Здравствуй князь, - воевода склонил голову и торжественно, нараспев начал:

- Прибыл я от великого царя Московского, дабы разговор с тобой учинить, да… - тут Василий несколько замешкался. Он должен был сказать, чтобы князь Ангарский с людишками своими и со всеми подручными ему людьми был под государевою рукою царя и великого князя нашего Алексея Михайловича всея Русии в холопстве. Потому как государь наш страшен и велик, и многим государствам сам государь и обладатель, и от его государского ратного бою никто не мог стоять. Но неким чувством он понял, сказавши так, быть ему осмеянным да выгнанным с Ангары.

- Что 'да', Василий Михайлович? - улыбнулся князь Ангарский.

- Разговор учинить, да дружбу завесть, - учтиво улыбнулся в ответ воевода.

- Хорошее это дело - дружба. Да, братцы? - князь Соколов оглядел своих воинов. - Но все разговоры будут завтра, а сейчас, Василий Михайлович, прошу вас в баньку - попаритесь, да покушаете. А назавтра, как выспитесь хорошенько, буду ждать на разговор.

Сказав это и обменявшись рукопожатиями, князь развернулся и пошёл за ворота. Вскоре за ними скрылся и воевода, да сотник его, взявший вещи с бота.

- Глянь-ко, ляпота какая! - в бане Осип показал воеводе кусок зелёного мыла, на котором красовались рифлёные буквицы, складывающиеся в слово 'Ангара'.

- Воин, а девки? - удивлённо спросил Осип у солдата, принёсшего им шайки, мыло, полотенца, мочала да веники.

- Какие ещё девки? - удивился в свою очередь солдат.

- Растиральщицы, вестимо!

- Нет, растиральщиц у нас нету, - отрезал он и вышел.

- И хмельного ничего не выставили, - почесал голову Осип.

- Будет тебе, я тебе сам так нахлестаю, что никаких девок не захочешь! - рыкнул воевода.

Глава 20

Белореченск, июнь 7143 (1635).

Встречу с енисейским воеводой Соколов решил провести в клубе, недавно построенном здании с большим залом и рядами длинных скамей. Здесь одинаково было удобно проводить собрания поселенцев или ставить спектакли, детские праздники и прочие, так необходимые для нормальной жизни, радости общения.

Стол, покрытый красной материей, стоял на сцене, на нём помимо бумаг находилось несколько стеклянных тарелочек с орехами и ягодами, а также небольшие кувшинчики с морсом. Посуда, на взгляд современного человека, была довольно груба и даже корява, но жителям семнадцатого века она очень даже понравилась. Соколов, планируя провести встречу в клубе, преследовал логичную мысль - удивить Беклемишева. Он знал, что его поразили стёкла, тем более в таком количестве и даже в обычных домах, чего ещё не было на Руси. В клубе же, где было необходимо хорошее освещение, в оконных рамах стояли стёкла в человеческих рост, правда, составленные из четырёх отдельных фрагментов.

- А если, допустим, не воевода, а в Москве что-нибудь разведают? - нахмурился Вячеслав. Соколов не был уверен в том, что его княжеские регалии могут быть законным образом подтверждены.

- Вряд ли, а собственно, неважно, просто нам нужно будет держаться этой линии. Князь и точка. А наше признание будет зависеть вовсе не от доказательств вашего родства с Рюриковичами, а от политической или экономической заинтересованности Москвы, то есть от её возможной выгоды от сотрудничества с нами, - убеждающе говорил Кабаржицкий.

- Ты уверен, Володя? - спросил его профессор Радек.

- Конечно! Практически все царствовавшие дома Европы имели такие родословные, что выводили их фамилии чуть ли не от Адама с Евой, - доказывал Владимир.

- Хорошо, я тебя понял, - кивнул Соколов и потянулся за отчётами своих людей - учителей, агротехников, разведки и прочих, чтобы ещё раз пробежаться по ним глазами и окончательно усвоить эту информацию.

- Кстати, Вячеслав Андреевич, даже Ивана Грозного и Петра Великого не сразу в Европе признали. Так что вам поводов для волнения уж точно нет, - добавил Кабаржицкий. - Ага, наш главный довод в чистоте крови Рюрика - это пушки и порох, - развалясь в кресле, сказал Саляев, поигрывая деревянной свирелькой, что ему подарил один из крестьянских детей в Усолье.

- Значит, чем больше пушек - тем больше я Рюрикович, - подытожил Соколов, рассмеявшись. - Ладно, парни, я по бумагам пробегусь ещё раз.

Через несколько минут дверь отворилась и в зал, оглядевшись, вошёл Матусевич. Заметив сидевшего за столом Вячеслава, он махнул ему рукой и, дождавшись его кивка, направился к Соколову.

- Вячеслав Андреевич, вы дозволите мне присутствовать на ваших переговорах?

- Да, Игорь. Заодно посмотрите намётанным глазом, что представляет собой енисейский воевода.

- Хорошо, - Матусевич нагнулся к Соколову, чтобы сказать кое-что ему лично:

- Вячеслав, насколько я, да и вы тоже, поняли, мы с вами попали сюда из разных миров.

Соколов поморщился, ещё не ясно же ничего, мол.