«Zero»

Неужели мы присутствуем при начале настоящего кризиса? Или лучше сказать — в кризис угодил консенсус — опора неоконсерваторов? Стоит ли ждать, что вслед за кризисом последуют изменения в американской политике? Эти строки мы пишем в момент, когда война в Ираке и Афганистане не сегодня-завтра перекинется на Иран. При этом на горизонте не просматривается урегулирование кризиса между Палестиной и Израилем. Пока рано выносить окончательное суждение. К тому же, следует помнить, что судьбы неоконсервативного движения зависят не только от американской внешней политики. Напомним, что в ходе выборов, предоставивших Бушу второй мандат, 11 сентября отошло на второй план, а избирательный штаб Буша сумел скрыть проблемы и провалы во внутренней и внешней политике администрации. Были провозглашены этико-религиозные лозунги, получившие поддержку христианских церквей, в том числе и католической. Был возбуждён вопрос об абортах и гомосексуальных браках, а также о преподавании эволюционного учения Дарвина в американских школах. Обретение, так называемых, «сильных» ценностей вдохнуло новую жизнь в неоконсервативный проект. Суть этого проекта состоит в соединении обновлённой формулировки о «божественной миссии» Соединённых Штатов с тезисом, вытекающим из троцкистской юности многих неоконсерваторов. Знаменитые слова о том, что мир надо не объяснять, а изменять. Пусть даже и с применением насилия, но под прикрытием формулы об «экспорте демократии».

На этом замысловатом коктейле даже выросли научные школы, породив на, так называемом, «нашем Западе», да и за его пределами целую армию сторонников и энтузиастов, подражателей и прихлебателей, соучастников и наёмников. Дело в том, что одновременно в самой Европе кризис поразил все те ценности, которые по привычке считаются составной частью демократической модели. Долгое время представлялось, что наша система ценностей прочна и неколебима, как скала. Ведь здесь на Западе все мы за прогресс, толерантность и этический релятивизм. И вот, извольте видеть, в одночасье все эти ценности пошли прахом. Исчезли под прессингом неолиберистского индивидуализма и «турбокапитализма». Растворились в воздухе, уступив яростному напору религиозного фундаментализма. Оказалось, что наряду с исламским фундаментализмом, существуют ещё христианский, иудейский, индуистский и прочие фундаментализмы.

Все эти фундаментализмы, в силу своего дикого и неотёсанного манихейства, имеют одно неоспоримое преимущество. Взамен прежних ориентиров они навязывают «западному» человеку очень простой и ясный ключ для понимания действительности. Сбитый с столку «западный человек» получает возможность выбора, с кем и куда ему идти. Взамен прежних духовных ценностей или идеологий он получает из рук обскурантистов и опасных шарлатанов некий суррогат. Как же мы очутились в таком трагическом положении? На протяжении долгих десятилетий все мы были убеждены, а кто не был убеждён, тот притворялся, будто на «нашем Западе», как никогда, прочны ценности мира, веротерпимости и ненасилия.

История преподносит сюрприз за сюрпризом. Завершилась эпоха равновесия сил двух сверхдержав вследствие краха одной из них. Разразился кризис системы ценностей, сориентированных на одну из противоборствующих сторон. Постепенно надежды на светлое будущее сменило чёрное разочарование. Наряду с «верой в разум», развеялось в прах немало других иллюзий. Мир стал свидетелем краха прежней культуры и этики. Исчезла вера в неколебимость истины. Сошли на нет идеологии. История оказалась лишённой всякого смысла. На мгновение показалось, что упрёки исламских фундаменталистов не лишены основания. В самом деле, на «Западе» не осталось ничего, кроме гедонизма и индивидуализма.

Однако кризис ценностей, поразивший, так называемый, «Запад», в особенности крушение веры в силу разума и, как следствие, попытка загнать себя в новую систему «сильных ценностей» таят величайшую опасность. Не будет преувеличением заключить, что на самом деле кризис переживает западная модерность. Неоконсерваторы и их приспешники поспешили презрительно заклеймить самую сильную сторону западной культуры, как «релятивизм». А ведь сила западной модели как раз и состоит в способности современного человека вести диалог при сопоставлении взглядов, не впадая при этом в гордыню собственного превосходства. Речь идёт об особой чёткости творческого сознания. Она необходима для дифференцированного подхода к экономическим, научно-техническим и социально-политическим достижениям, для творческой ассимиляции разнообразия культурных достижений человечества. В прежние времена такую творческую энергию было принято уважительно причислять к проявлениям «духовности».