«Zero»

Загвоздка именно в том и состоит, что по-настоящему и всерьёз мы так и не стали релятивистами. Хотя бы в том смысле, какой вкладывает в это понятие Клод Леви Стросс (Claude Levi-Strauss)[220]. Так и не обрели мы способности слушать другого, понимать его, пытаться понять точку зрения собеседника, воспринимать «невидимые резоны» других культур. Мы так и не научились уважать суждения, отличающиеся от собственных. Воспринимать иерархию ценностей, основанную на иных, нежели наши, принципах. Терпимо относиться к традициям, имеющим чуждое нам происхождение. Мы так и не усвоили урок, преподанный полтысячелетия назад Николаем Кузанским в его увещевании «О согласии веры» (De pace fidei, 1453).[221]

Практически никто не согласен, но, тем не менее, все повторяют, что Запад на протяжении более двух столетий формировал себя по мефистофелевой модели. Хотя было сказано: «Я — часть той силы, что вечно хочет Зла и вечно совершает Благо». Тем не менее, Запад вывернул эту формулу наизнанку. В результате получилось: Запад вечно хочет Блага, но в состоянии совершать только Зло.

Нам удалось убедить себя в том, что личная Свобода и Права Человека являются «универсальными ценностями». За убеждением, что сформированные нами ценности естественно и объективно являются наилучшими из возможных, что все другие культуры и народы рано или поздно должны принять их и что движение истории идёт именно в этом направлении, на самом деле скрывается стремление господствовать над миром — жажда власти.

После президентских выборов в ноябре 2004 года, подтвердивших мандат республиканцев, немало политических обозревателей предполагали, будто программа Буша станет более умеренной, как во внутренней, так и внешней политике. На внутреннем социально-экономическом фронте республиканцы смогут отвоевать симпатии электората Керри (J.F. Kerry), а на внешнеполитическом направлении станут проводить действительно многосторонний курс. Но дело приняло совершенно иной оборот. Выходит, слишком мощные интересы заставляют США упрямо двигаться в прежнем направлении. Возникает закономерный вопрос, насколько американская политика смогла бы отклониться от заданного курса, приди в Белый дом сенатор Керри? Уточним вопрос — является ли движение неоконов формой политической мысли, или же мы имеем дело с прямым выражением интересов? В свете мировой и внутренней экономической ситуации, в какой мере экономические интересы являются для США истиной в последней инстанции?

Признаки оздоровления американской экономики в течение 2004–2005 годов, судя по всему, так и не смогли затушевать вопиющее социальное неравенство и вывести из тяжёлого положения широкие слои неимущих. Все признаки оздоровления экономики, по сути, были связаны с подъёмом производства и ростом инвестиций в «военную экономику». Этому способствовала также политика навязывания доллара в качестве резервной валюты при осуществлении международных трансакций, а также форсированная девальвация доллара, которая в основном (хотя и не исключительно) носит антиевропейскую направленность. Была развязана своего рода экономическая война против евро.

Такая политика способствовала росту американского экспорта, правда, ограниченного научно-технологическим ассортиментом. Дело в том, что с некоторых пор США не производят других товаров. Все другие товары, имеющие клеймо «Сделано в США», производятся на зарубежных предприятиях и тесно привязаны к курсу доллара. Не следует забывать, что такая политика приводит к объективному обнищанию страны в целом. Виной чему «outsourcing» — вывод промышленного (и сервисного) производства за пределы собственной территории — в те страны, где существует более дешёвая рабочая сила. В результате, растут прибыли экономической и предпринимательской элиты, но при этом происходит сокращение рабочих мест внутри самих Соединённых Штатов, обнищание среднего класса, его эрозия и необратимая пролетаризация.

Наконец, не следует упускать из виду другие кризисные аспекты американской экономики, которые Буш не только не излечил, но, напротив, усугубил. Мы имеем в виду, что США сегодня — это страна с самым высоким в мире государственным и коммерческим долгом, тогда как государственный бюджет обладает огромным дефицитом. Эти негативные факторы пока уравновешиваются практически тотальной монополией Соединённых Шатов в сфере новейших технологий и неоспоримым господством американских финансов. Данное привилегированное положение, как подчёркивает Ален Менк (Alain Minc) в книге «Этот грядущий мир»,[222] «позволяет направлять финансовые потоки в пользу патологически прожорливой экономики», которая без передышки перемалывает иностранные капиталы.

В «Крестовом походе камелотов»[223] Кристоф Гровэн (Christophe Grauwin) приводит впечатляющий список предприятий, заинтересованных в «восстановлении» Ирака и поддержании деловых отношений с оборонным ведомством.