Жаб Жабыч и другие истории

— Можно я попробую? Я бы сделал себе телескоп, — сказал Володя. — В нашей школе очень слабый. Я бы сделал большой… с фотоприставкой.

— Не выйдет. Ты, конечно, умственный. Только таблеток мало. Этому ещё научиться следоват. Чтобы так вот делать. Покуда выучишься, скоко времени пройдёт! Вот ведь чтобы написать како-то слово, надо сперва грамоту выучить. Так и тутти. Первоначала надо физику знать, алхебру, математику высчую. Вишь скоко. Потом уже и повадно будет, что хошь и делай.

Володя понял эту не «шибко» научно высказанную мысль. И отстал.

Они сели на «валасипеды» и тронулись. (Тронулись — в смысле поехали. Потому что от космических «изделиев» можно ждать что хошь.) Причём дедушка ни капельки не отставал. Шёл и шёл за Володей. Километр за километром.

Володя Удинцев, лёгкий как пружина, не уставал поражаться дедушке. С виду старый, а внутри как новенький.

А «валасипеды» так и цеплялись за дорогу. Легко шли по песку и гравию. И будто бы даже приспосабливались к силе ног. Сами меняли обороты.

Вот и Мозжёнка. Посёлок «Академиков Академии наук». Будка. «Посторонним вход воспрещён!»

Под запрещённым входом на стуле сидел старичок в ушанке. Рядом на земле стоял телефон.

— Уважаемый, — обратился к старичку Константин Михайлович. — Мне бы моих сродственников повидать.

— Это каких сродственников?

— Академиков Булкина и Бутылкина, — сказал Володя.

— Пал Андреича и Андрей Палыча, — сказал ушаночный дежурный. — Счас.

Он поскрёб по телефону:

— Алле? Шешнадцатый участок? С проходной звонют. Тут Пал Андреича и Андрей Палыча мущщина спрашивает — сродственник.

Пауза.

— Спасибо. Так и передам. — Он повесил трубку. — Они говорят — выехачи. Их прислужница говорит. В Москву собрались по делам. Счас здесь будут.

И верно. Послышался лёгкий шорох шин. Показалась чёрная «Волга».

— Это академик Булкин будет? — спросил дедушка.

— Нет. Это его жона поехачи, — ответил сторож.

Показалась вторая «Волга».

— А это академик Бутылкин?

— Нет. Тоже хозяйка поехачи. Жона его.

Следом вылетели лёгкие белые «Жигули».

— Стало быть, это Булкин? — спросил дедушка.

— Это сынок ихний. Лейтенант военный.

Вылетел ещё один белый жигуль.

— Это, значит, академик Бутылкин?

— Это дочка евонная. Лена. В институте преподаёт.

И тут раздался жуткий треск мотоцикла.

— А это, стало быть, внук академика Булкина? — спросил дедушка.

— Почему? Это и есть сам академик Булкин. Пал Андреевич. Вона.

И в ворота вынесся на мотоцикле человек, очень похожий на поэта Некрасова. В светлом хорошем костюме с галстуком.

Опять послышался треск. Ещё один мотоцикл подступал.

— А это внук академика Бутылкина?

— Почему? Это и есть сам академик Бутылкин. Андрей Палыч.

Вслед за первым вылетел второй мотоциклист. С носом бульбочкой, очень похожий на писателя Тургенева Ивана Сергеевича.

Константин Михайлович и Володя Удинцев ни с чем поехали в сторону дома. Прозевали.

Глава двадцать седьмая Понемногу обо всех

Внутренняя газета, типа последних известий: