Жаба

– Ты ошибаешься, Рибд, – сказал хриплый Гоболин, – я ничего так нe хочу, как хорошенько досадить Торолю. Я только призываю всех нас ещё раз подумать: всё ли мы предусмотрели. Почему, например, мы должны быть уверены, что Тороль его не расколдует?

– Послушай, Гоболин, – заскрипел дядя Рибд, – ты же отлично знаешь, что это дело тонкое, тут не хватит только знаний, нужно ещё горячее желание. А откуда у Тороля горячее желание? Он сына не смог за десять лет найти. А почему? А потому, что, как нам известно, не очень-то много времени потратил на эти поиски!

– Подожди, Рибд, – вмешалась тётя Мея, – а тогда очень ли сильно мы досадим Торолю, навечно засадив душу Джаба в тело Лягоища?

Я похолодел. Так вот какие у меня заботливые опекуны. Вот какое бессмертие приготовили они мне! Вот какие ветви срастутся и рукава сольются!

– Помолчи, Мея, – рассердился Рибд., – уж ты-то могла бы поддержать меня! Тебе могло бы хватить ума, чтобы сообразить, что мы испортим Торолю его победное настроение не тем, что Джаб его сын, а тем, что проигрывать нам – для него стыд и позор. И позор этот будет вечен. Не удивлюсь, однако, если Тороль попытается организовать уничтожение Лягоища. (Тётя Мея слабо ахнула.) Придется хорошенько позаботиться о Мизерикорде. Спрятать? Опасно. Лучше уничтожить.

Бедная жаба, – подумал, я. – Нет, бедный я!

– Я начинаю думать, – продолжал между тем Рибд, – что ваши возражения имеют под собой основания, о которых вы не говорите. Тебе, Гоболин, наверное просто жаль отпустить на волю душу Лягоища, жаль отдавать Торолю душу Джаба в теле Лягоища, жаль и тело Джаба, которое в отсутствие души навечно законсервируется бесполезно для нас.

– Ты прав, Рибд, – сокрушенно признался Гоболин. – Ты прав, и я умолкаю.

– А ты, Мея, – грозно вопросил Рибд, – уж не привязалась ли ты всё-таки, к Джабу? Знаешь, чем это грозит тебе и всем нам?

– Болван! – ответила тётя Мея.

– Прекрасно! В таком случае, начнем. Мея, ступай за мальчишкой. Ты, Гоболин, за Лягоищем. Я буду готовить место.

Стало тихо. Замирая от страха, я осмелился выглянуть из-за экрана. В большой мрачной комнате, без дверей (как они вышли?), без окон и свечей – светились сами стены, таким ядовито-зелёным светом, что на их фоне всё казалось чёрным – уставленной и увешанной странными предметами, дядя Рибд, боком ко мне, ползая но полу, что-то чертил… тем самым Мизерикордом, кинжалом с витой ручкой.

Никакого следа от кинжала на чёрном полу не оставалось, но, видимо, я просто его не видел, потому что Рибд чертил, то хмурясь, то довольно хихикая, то морщась, и был так поглощен своей работой, что, хотя он постепенно приближался ко мне, я не торопился убирать голову. Неожиданно он весь перекосился от сильнейшей досады и злобно шваркнул Мизерикордом об пол. Заветный кинжал Лягоища отскочил несколько раз и, вертясь и плавно скользя, подъехал и остановился прямо передо мной! Я взглянул на дядю – он, как, огромный чёрный паук, ползал на коленях и локтях по полу, плюя на него и лихорадочно стирая что-то рукавом. Тогда я схватил кинжал и бесшумно нырнул в камин!

Я вылетел из трубы, как ядро из пушки. Лягоища не было! Вокруг расстилалось голое плато, над трубой по-прежнему висело облачко.

Я стал искать следы. Гной несчастного Лягоища отчетливо выделялся на камнях, особенно на чёрных. Вот оно сидело возле трубы и ждало меня, вот отсюда оно сюда приползло, а куда делось потом? Больше следов не было. Наверное, Гоболин унес Лягоище на руках, или увел тем же путем. Я побежал следом. Очень скоро след привел меня к туманному морю. Не раздумывая, я лег на край уступа, спустил ноги, сполз, спрыгнул и сейчас же оглох и ослеп в этом тошнотворном чёрно-зелёном киселе.

Тогда я встал на четвереньки и принюхался. Уpa! Вонь от следа Лягоища туман не заглушал. Справа явно пахло сильнее. Я встал и пошел туда вдоль стены, всё время наклоняясь и принюхиваясь. Вдруг запах исчез. Ни вниз, ни дальше вправо Лягоище не проходило. Я ощупал стену – в ней была каменная дверь. Вот куда они все входят!

Дверь была утоплена в скале, на ней не было ни ручки, ни даже замочной скважины, открываться внутрь она тоже не хотела, как я ни толкал. В отчаяньи я ударил дверь Мизерикордом, который вдруг вошел в неё, как в песок, и дверь с тихим шорохом рассыпалась! Она была, наверное, очень большой и толстой, потому что волной песка меня повалило, протащило вниз по склону, к счастью, всего на несколько шагов, и чуть не засыпало с толовой.

Я встал и, с трудом вынимая ноги и рыхлого песка, побрёл к двери. Туман возле неё был не таким густым и сквозь него было видно. Передо мной был длинный коридор. Из дверного проема туда медленно вплывали лохмотья тумана, их становилось всё больше и больше. Я выбрался из песка, который продолжался внутри коридора всего на три шага, и на цыпочках побежал по коридору. Мне надо было неожиданно ворваться в комнату и зарезать Лягоище, пока они не успеют опомниться.