Жадина платит дважды

Карабас встретил нас ласково.

– Проходите, девочки, – засуетился он, убирая с дивана бумаги и списки. – Вот работа все. Непредвиденные обстоятельства норовят препоны ставить. А еще убийства эти на мою голову.

– Может быть, убийство было только одно, – таинственно сказала Мариша.

– То есть? – насторожился Карабас. – Режиссер выжил?

– Нет, Алина, – сказала Мариша. – Нам удалось найти свидетеля, который вроде бы видел ее уже после смерти. Во всяком случае приметы совпали.

– И кто он? Этот свидетель, я имею в виду.

– Нюша, – ляпнула я.

– Какая еще Нюша?

– Ну, девочка, – пояснила я.

– И сколько лет девочке? – поинтересовался Карабас. – В какой класс ходит?

– Она еще не учится, – пробормотала я.

– Ха-ха-ха, – расхохотался Карабас. – Хорош свидетель. Я уж думал и в самом деле Алина нашлась, а вы шутить изволите. Нехорошо, девочки.

– И все-таки мы решили спросить у Алининой бабушки, а не было ли у Алины сестры-близняшки.

Карабас пришел в полный восторг. Он забегал по фургончику, счастливо смеясь, – Не может быть, – хихикал он; – Нет, нет, не может быть.

– Что не может быть? – спросила Мариша, когда ей надоела его беготня.

– Не может быть, чтобы вы были такие дуры, – охотно пояснил Карабас. – Это же только в книжках бывает, вам детективы читать меньше надо. Уильяма Уилки Коллинза, например, «Женщина в белом», помните?

– Но ведь говорили, что он этот сюжет не сам придумал, а вычитал в каких-то судебных архивах, – осторожно заметила я. – Так что в жизни всякое случается.

– Ваша наивность просто великолепна! Ну, а от меня-то вы чего хотите?

– Адрес Алининой бабушки, – хором сказали мы.

– Мотель «Мурино», – сказал Карабас.

Мы вылетели от него, чувствуя себя последними дурами и кипя от гнева. До мотеля мы доехали в полчаса. До него регулярно ходила из центра города маршрутка, так что бабушка не промахнулась, когда остановилась там. К тому же, не знаю, как в Америке, а у нас мотель выглядел самой обычной гостиницей, небольшой и чистенькой. О том, что это мотель, напоминала только большая стоянка, заполненная автомобилями. Половина стоянки была отведена под авторынок, и жизнь тут бурлила.

– Вы куда? – остановил нас администратор.

– Номер 16, – сказала я.

Администратор мельком кинул взгляд на стенд позади себя и сказал:

– Ее нет, ключ на месте. Если хотите, подождите, она никогда не возвращается позже восьми часов вечера.

Сейчас было только пять. Мы сходили перекусить в ресторан и вернулись. Антонина Александровна еще не появлялась. Мы расположились в прохладном холле под веселенькой пальмой в красивом глиняном горшке, стилизованном под мешковину. Выполнена работа была очень искусно, на мешковине четко просматривалась каждая нитка, были на нем художественно выполненные дырки и заплаты все того же ровного светло-терракотового цвета.

Я залюбовалась красивой пальмой и на какое-то время выпустила Маришу из виду. Когда я про нее вспомнила, ее уже не было рядом, она сшивалась возле стойки и самозабвенно вешала лапшу на уши прибалдевшему от ее внимания администратору. Мариша поворковала со своей жертвой еще минут пять и подошла ко мне.

– Сейчас мы с этим олухом пойдем прогуляться до ближайшего кафе, а стойка остается на тебя, – с очень довольным видом заявила она и, прежде чем я открыла рот для возражений, добавила:

– В ячейке шестнадцатого номера лежит письмо, будь добра, прочитай его, заклей и положи обратно.

– И все это, пока вы будете пить кофе, – усмехнулась я.

– Правильно, – кивнула Мариша.

И мы отправились – они в кафе, а я к стойке. К счастью, посетителей почти не было, по крайней мере никто не обратил внимания на то, что я вскрываю почту постояльцев.

Конверт был нового образца и заклеивался не по старинке с помощью высунутого языка, а надо было отделить полоску бумажки от смазанного клеем слоя. Этот способ по прочности склеивания заметно отличался от дедовского.

Так что я без особых повреждений и усилий вскрыла конверт.

Внутри оказался еще один конверт и записка. Испугавшись, что и дальше так будет на манер матрешек, я сначала прочла записку.

«Тоня, пересылаю тебе письмо, как ты и просила. Тамара».

Я вскрыла второй конверт, здесь и в самом деле было письмо и телеграмма, о которой не упоминалось в записке.

Я начала с письма, которое было отпечатано на принтере.