Жалейка

Увидев Игната, стая присмирела и спешно рассеялась. Остался только Илья. Он подполз к столбу и сел, опершись на него спиной. Юноша тяжело дышал, руки его безвольно упали на землю. Он даже не пытался стереть кровь, которая заливала лицо. На это просто не осталось сил.

– Крепко они тебя отходили, – подошел к нему Игнат и осмотрел раны. – Что, дал повод?

Илья не ответил.

– Сиди пока здесь. Сейчас поищу что-нибудь для перевязки.

Возвращаясь в дом, Игнат резко обернулся на Илью и Лиду и буквально прожег их острым горячим взглядом. Он будто говорил: «Эх вы! Я думал о вас лучше. Я думал, вы со мной…»

– Не побоялся встать против всех, крепись, солдат, и сейчас. Будет горячо… – бодро проговорил он, когда вернулся.

В руках Игната были какие-то тряпки, таз с водой и бинты. Он бережно промывал и прижигал раны, освобождал глаза и уши Ильи от сгустков крови.

– Дядя Игнат, – стараясь не тревожить разбитые губы, прошептал Илья, – ведь это вы сказали, что Фрося – ведьма. Зачем?..

– Да, крепко тебя, Илюша, по голове приложили, – усмехнулся Игнат. – Может, и бил тебя тоже я? И костерок запалил от нечего делать? Лидок, смотри за ним хорошенько, если будет тошнить – сразу зовите меня. Все может быть серьезнее, чем кажется. Похоже на сотрясение мозга… Я завтра вас проведаю… Дойдете? Или проводить?

– Справимся… – сказал Илья и с помощью сестры поднялся с земли.

Они вышли на улицу и медленно пошли к дому.

– Это он все устроил. Только зачем ему это? – тихо спросил юноша.

– Илюш, может, ты придумываешь? Дядя Игнат хороший. Помнишь, он от медведя всю деревню спас? Да и сейчас постоянно всем помогает, и вообще он очень добрый. Не придумывай того, чего нет. Мы скоро придем домой, ты полежишь немножко, и тебе станет лучше.

– Почему он не вышел раньше?! Он все слышал… все знал с самого начала… – упрямо возразил Илья.

Оборотень

Шло время, и люди все реже говорили вслух про ночь примирения. Казалось, вся эта история постепенно начала забываться. Но на самом деле ожидание опустилось в глубины душ, превратилось в тайную надежду, о которой не будешь трезвонить на каждом углу. Каждый вечер люди следили за луной – одни со страхом, другие с нетерпением. Но луна, как всегда, была бледной и равнодушной.

Тем временем жизнь вошла в привычное русло. Подростки, устроившие нападение на Фросю и Илью, были наказаны. Игнат провел с каждым воспитательную беседу и прекратил «охоту на ведьму» – чудовищную, жестокую игру, которая едва не забрала настоящие человеческие жизни.

Ефросинья стала еще молчаливее и призрачнее, чем прежде, но силы постепенно к ней возвращались. Теперь она, как прежде, каждый день на заре выходила вместе с бабой Клавой в поле. Большой поддержкой для девочки стали ее друзья – Илья и Лида. Они часто присоединялись к пастухам.

Существование Фроси на земле стало хотя бы отчасти напоминать нормальную человеческую жизнь. Рядом с девочкой всегда была бабушка, хоть не родная и не очень ласковая, но близкая по духу и заботливая. С приходом друзей будничная работа превращалась в увлекательный поход с играми, кострами и душистой печеной картошкой.

Когда сидели у огня, вспоминая и рассказывая невероятные истории и поджаривая на прутиках до хрустящей корочки большие ломти хлеба, Фрося тихо улыбалась и не сводила глаз с людей, которые были к ней добры и внимательны. Она все время боялась, что они вот-вот растают как сон, как видение и их место займут черные зловещие силуэты. Девочка не могла поверить, что все происходящее реально. Она привыкла к другой реальности: грустной и несправедливой.

– Сходила бы в гости, чего тебе с нами вечер коротать? – сказала однажды баба Клава. – Жизнь может стать прекрасной, только если мы сами ее такой сделаем.

А кислому да унылому – только кислота и уныние. Давай-давай, руки в ноги – и вперед! Я же вижу, что ты по своим друзьям весь день скучала.

Илья и Лида жили на другом конце деревни. Уже был вечер, сумрачно темнели деревья и осиротевшие дома. У одних стекла были выбиты и окна напоминали ввалившиеся, наполненные скорбью глазницы, а стекла других домов, как бельма, покрывала толстым слоем липкая плотная пыль. Давно заросшие бурьяном дворы были похожи на осажденные, вымершие крепости. Изо всей деревни, некогда многолюдной, осталось тринадцать жилых дворов. И те немногие остатки жизни терялись на этой вековой свалке, в которую превратило время их деревню. Свалка из мертвых людей и мертвых домов посреди бесконечных, непроходимых и жутких лесов…

Тоскливо кричала ночная птица. Фрося шла по улице, под ногами шуршали мелкие камешки и песок. Девочка была совершенно одна, но чем дальше она отходила от дома, тем сильнее ощущала на себе уже знакомый горячий внимательный взгляд. За ней кто-то следил. Фрося ускорила шаг, начала боязливо озираться по сторонам, но никого рядом с собой не увидела.

Огромного лохматого медведя, который бесшумно двигался следом, Фрося заметила, лишь поравнявшись с черным остовом сгоревшего дома Стаськи-сумасшедшей.