Жалейка

Девочка стояла и тряслась. Теперь не только руки, но и все ее тело сводила судорога. Ефросинья не поняла, о чем говорила старуха, но в душе ее поднялось такое отвращение к этой старой безобразной женщине, которая называла себя ее бабушкой и при этом отравляла изо дня в день ее детство, что она вновь не смогла заставить себя войти в дом. Оставив узелок на крыльце, Фрося побрела обратно – туда, где неожиданно нашла понимание и любовь.

Но не успела девочка выйти со двора на дорогу, как на нее налетела стая черных силуэтов, замотанных в холстины. Они кричали и улюлюкали, как тогда на кладбище. Голоса были хорошо знакомы, но звучали дико и чуждо – будто в деревенских ребят вселились какие-то иные существа, злые и безжалостные.

– Попалась, ведьма?!

– Ага! Попалась!

– Ура! Попалась!

– Ты должна гореть на костре!

– Ух, мы тебя поджарим!..

Ворот давно не было, забор тоже частично сгнил и обвалился. Все здесь приходило в упадок без хозяина. Бабушка не заботилась о доме, ей все было безразлично.

Чтобы не упасть, Фрося обхватила руками уцелевший столб, на котором когда-то висела калитка. В этот миг в глазах у нее потемнело, и сознание со страшной немыслимой скоростью понеслось вниз, на дно, туда, где ворочалась и стенала от своей вечной, неизбывной злобы чернота.

– Вяжите!

– Держите!

– Тащите скорее хворост!

Детей в деревне было немного, в основном здесь доживали свой век старики и старухи. Все, кто был в силах, старались уехать как можно дальше. Деревня ветшала и вымирала. Ключ жизни бил где-то далеко, за непроходимыми лесами и болотами. К нему стремились все, кто хотел жить и надеялся на будущее. Никто из уехавших не вернулся обратно, поэтому слухи о цивилизации и больших городах со временем превращались в легенды, щедро сдобренные выдумкой. Рассказы о чудесах, которые научились творить человек и техника, постепенно совсем теряли правдоподобие.

Фрося никогда не дружила с деревенскими ребятами, но не из гордости, как считалось, и вовсе не потому, что не хотела веселиться и бегать вместе с другими детьми от рассвета до заката. У Ефросиньи не было детства и не было времени на игры – все это было украдено из ее жизни. В школу-интернат за триста километров от дома, где деревенские дети проводили большую часть года, вставая плечом к плечу, чтобы выжить, Ефросинья никогда не ездила. Старуха ни на минуту не хотела выпускать ее из виду.

Всем чужая, она казалась тенью – незаметной и никому не нужной. Единственное место, где старуха разрешала ей отдохнуть от работы и немного отвлечься от скорбей – гостеприимный дом Игната. Когда она приходила вместе с другими детьми послушать истории и подремать в теплом углу у натопленной печки, на Фросю не обращали внимания и, скорее всего, даже не замечали ее присутствия.

Да и сейчас ее никто не жалел.

Войдя в раж, мальчишки соорудили огромный костер вокруг столба, к которому привязали Фросю, а девочки подожгли бересту, чтобы огонь занялся быстрее и горел ярче. Они напевали: «Гори, гори ясно, чтобы не погасло…» Отблески огня плясали на их лицах. Это было похоже на веселую игру. Ребята как будто не понимали, что цена веселья – человеческая жизнь. И никому не пришло в голову, что цена эта слишком высока.

Фрося не звала на помощь. Рядом с собой она видела только черноту, возле которой плясали жуткие невесомые тени.

– А ну хватит! Вы сдурели?! – закричал вдруг Илья.

Юноша подбежал к толпе. Срывая с ребят холщовые накидки, он заглядывал всем по очереди в глаза.

– Что вы делаете?! Она же просто девчонка! Мелкая девчонка!

Но в их взглядах была лишь бездонная пропасть.

– Да что ж с вами такое?!

– А тебе-то чего надо? Проваливай, ведьмин прихвостень, пока и тебя не подпалили!

– Не позволю! – прорычал Илья.

Загородив спиной Фросю, он приготовился к бою.

– Лидка, беги за помощью! Найди дядю Игната! – крикнул он сестре.

– Они тебя убьют! Не пойду! – твердо сказала девочка и, преодолев страх, встала рядом со старшим братом.

– Вяжите их тоже! – гаркнул предводитель дикой стаи.

Словно сорвавшись с цепи, ребятня набросилась на Илью и Лиду. Никого не смущало, что они дружили с самого раннего детства. С каждым ударом стая дичала все больше, кричала, выла и бесновалась.

– Отвязывай и уводи Фроську. У нас перед ней долг… – шепнул сестре Илья.

Юноша понимал, что вряд ли сможет долго сдерживать этот поток злобы, а уж остановить его Илье было вообще не под силу. Отчаянно бросившись в атаку, он оттеснил нападающих от столба. Лида тоже не растерялась и, подскочив к Фросе, быстро развязала веревки. Освободив пленницу, она обняла ее и, прижав к себе, потащила прочь со двора.

По дороге уже бежала баба Клава.

– Что такое?! – с тревогой глядя на девочек, спросила она. – Фросе опять стало плохо? А там что происходит?!

Баба Клава подхватила Фросю на руки и понесла в дом. Лида так и не успела ей ничего объяснить.

– Ребята, вы что устроили?! – перекрывая шум, закричал с Фросиного крыльца Игнат. – Это что еще за драка?! Здесь живет больной человек! Столько шума, столько гама. Где совесть-то?!