Жалкая (ЛП)

Его рука касается моей щеки, и он наклоняет мою голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Проведи со мной ночь.

Я пытаюсь заговорить. Я правда пытаюсь. Я отрываю язык от нёба и ищу слова, которые можно было бы выдать. Но все они исчезли. И я устала бороться, поэтому я прижимаю своё лицо к его ладони и киваю, позволяя ему быть спокойствием в моем хаосе.

26. НИКОЛАС

Я проебался.

И продолжаю проебываться. Снова и снова я думаю, что приведу себя в порядок, а потом появляется она, и все летит к чертям. Было глупо пытаться увидеться с Роуз без должного предварительного планирования.

Поэтому я запаниковал.

Если бы я снова солгал, кто знает, что бы случилось. А я не хочу так рисковать жизнью своей сестры. Мне не следовало ехать впринципе.

Но если бы я сказал правду…

Я решил рискнуть. Дал ей что-то, чтобы Эвелин не начала искать остальное, а потом прижал её к стене и трахнул её пистолетом, чтобы отвлечь. Но, как обычно, когда дело касается Эвелин Уэстерли, я теряю голову.

Она чертовски безумна. Но то, что она находится в моей власти, делает что-то со мной, разжигает спичку до забытых углей, создавая пылающий ад, когда она рядом. Она заставляет меня чувствовать себя живым.

Сейчас она в ванной моего гостиничного номера, и я снова в панике, мое сердце бьется из груди, пока я вожусь с телефоном и отправляю Сету сообщение.

Забери оттуда Роуз. Прямо сейчас.

Я бы хотел сказать, что доверяю Эвелин, но я не дурак.

Что я, блять, делаю?

Дверь в ванную открывается как раз в тот момент, когда я запихиваю одноразовый телефон в верхний ящик прикроватной тумбочки, небрежно спрятанный под гостиничной Библией. Лежа на кровати, я натягиваю простыню до пояса и кладу руки за голову, улыбаясь ей.

— Как душ?

Она вздыхает, вытирая полотенцем свои мокрые волосы.

— Нормально.

Мой взгляд пробегает по её влажному телу, и мой член дергается, когда я рассматриваю её. Она всегда вызывает во мне эмоции, но что-то в том, чтобы видеть её вот так, голой и раздетой донага, заставляет меня чувствовать себя пещерным человеком.

Я прочищаю горло.

— Проголодалась? Я могу заказать нам завтрак.

Она наклоняет голову и сбрасывает оба полотенца на пол, оставаясь полностью обнаженной. У меня пересыхает во рту.

— Ты ведешь себя странно, — говорит она, проскальзывая под одеяло.

— Потому что спрашиваю, хочешь ли ты что-нибудь поесть?

Она пожимает плечами.

— Я не знаю, это странно, разве нет? То, что мы не спорим? Я имею в виду, я определенно планировала нанести тебе серьезные телесные повреждения, когда приехала сюда. Я до сих пор не уверена на сто процентов, что не сделаю этого.

— Вау. Романтично, — я кладу руку на сердце.

— Ты хочешь, чтобы я был такой? — она наклоняет голову. — Романтичной?

Её вопрос ударяет меня в живот, и легкомысленная энергия в комнате испаряется в черную бездну, оставляя после себя что-то более тяжелое. Это такой воздух, который садится на плечи и давит, заставляя чувствовать себя изможденным от тяжести.

— Я не очень-то верю во всю эту «романтику», — я протягиваю руку, заправляя ее влажные волосы за ухо. — Но мне нравится, как ты заставляешь меня чувствовать себя.

Уголок её рта приподнимается.

— Даже когда я пытаюсь тебя убить?

Я смеюсь.

— Особенно тогда. Это дает мне повод выебать из тебя паршивку.

Колечко на её языке высовывается, когда она проводит им по верхней части нижней губы.

— Так что, это просто… секс?

Мой желудок вздрагивает от нервов, и всё побуждает меня сказать ей, что это никогда не будет просто сексом. Правда в том, что если я продолжу трахать её, это будет не для дела, не для того, чтобы получить информацию. Это будет потому, что я могу.

Потому что я хочу.

Потому что я не уверен, смогу ли я выдержать, находясь рядом с ней и не прикасаясь к ней.

Я беру ее маленькую руку в свою, кончиками пальцев провожу по её спине.

— Ты знаешь, что это не так.

— Разве? — произносит она.

Наклонившись, я целую её в челюсть и перемещаю ладони под ребра. Я чувствую, как она улыбается вовремя того, как дергается.

Мои пальцы проводят по её бокам, и она смеется.

Всего лишь на мгновение, но этот звук вызывает дрожь, тысяча вольт электричества зажигает меня изнутри.

— Сделай это ещё раз, — требую я.

Она поднимает бровь.

— Что сделать?

Я не отвечаю, вместо этого я впиваюсь пальцами в её торс, пытаясь выдавить звук из её рта. Она корчится от моей атаки, вскрикивает, пока её руки толкают меня, смех выливается из неё, когда она борется с моим захватом. Я ныряю вниз, осыпая её шею поцелуями, всё моё гребаное тело плывет от того, как ее хихиканье проносится по воздуху и оседает в центре моей груди.

Наконец, я отстраняюсь, и она успокаивается, ее глаза сверкают, когда она смотрит на меня с улыбкой на лице.

А я, черт возьми, в растерянности; дыхания в легких нет, голова кружится от высоты кружения.

Это снова та самая улыбка, её настоящая улыбка. Редкая и такая красивая.