Жалкие создания

Неопределенность... уже ночь? Темно, ничего не видно. Я по-прежнему в гостиной. Поворачиваю голову, Линда лежит рядом – спит. Ее обнаженное тело прикрыто пледом. Я осторожно встаю с дивана, стараясь ее не разбудить и куда-то иду. Ноги заплетаются, но ведут меня, словно сами собой. Как в тумане. Когда глаза привыкают к темноте, я понимаю, что стою на кухне. В горле вдруг стало сухо, как будто насыпали раскаленного песка. Все тело мокрое и липкое от пота. Я зажигаю подвесной кухонный светильник, протягиваю руку за стаканом, чтобы налить воды, и внезапно замираю... Меня словно окатили из пожарного шланга ледяной водой. Мои ладони – они в крови! И не только ладони – я весь в темной, липкой, свежей крови! Глаза расширились и лихорадочно мечутся по грязному телу, пытаясь понять откуда взялась кровь. А потом до меня словно доходит... и кухню пронзает душераздирающий крик. Я ору, как полоумный, который увидел в углу черта. Линда должна была услышать мой вопль и проснуться – обязательно должна была проснуться! – но я не слышу звуков из дальней комнаты. Ни единого шороха. Только зловещая, гробовая тишина, которая медленно сводит с ума своей непредсказуемостью. Я словно снова очутился в своем кошмаре... только этот уже был наяву. Сегодня ночью произошло нечто ужасающее.

Я срываюсь с места и бегу в гостиную. Останавливаюсь перед диваном, вижу тело, распростертое на нем. Рука безжизненно свисает с края мебели. На тонком покрывале образуется гигантских размеров багровое пятно. Темно-красное пятно ширится, угрожающе растет. Мои руки дрожат. Я боюсь откидывать плед. У нее такое безмятежное лицо... и совершенно неподвижное тело. Я наклонился к ней, схватился за край покрывала – пальцы онемели – и отбросил его в сторону. Грудь была отрезана, живот вспорот, а рядом валялся большой окровавленный нож, от которого красной струйкой тянулся след. Кровь впитывалась в ткань дивана.

– Нет! Нет, Господи, нет! Боже мой, нет!! – я прижался к ней, обхватил спину руками и крепко обнял. – Нет!! Боже, это сон! Это сон!! Дай мне проснуться!! Это же сон!! О, Господи!! Дай мне проснуться!! Пожалуйста... Линда... Линда... – Я отчаянно взывал к ней, но не просыпался и она не открывала глаз. Не шевелилась, словно обмякшая, бледная кукла, повисшая на моих руках.

Я уткнулся губами в ее макушку. По щекам градом потекли слезы. Этот нож предназначался для меня.

– Линда... Линда...

«Сейчас все зависит от тебя, Дилан, – свистящей пулей пронеслось у меня в мозгу, словно кто-то произнес эти слова в голове, как магическую формулу. – Все зависит от тебя...»

27

Это было словно падение с огромной высоты. Как будто тело со смачным шлепком, пролетев сотни миль, наконец-то впечаталось в асфальт и я протяжно выдохнул, высвобождая из легких весь воздух. Меня ужасно трясло, конечности затекли и каждая клеточка тела изнывала от боли, но я был безмерно счастлив... я проснулся. Это всего лишь сон. В отличие от своих мерзопакостных предшественников слишком реальный, чтобы в него не верить. Но Линда жива.

Я присел на диване, сгорбившись, и начал пальцами растирать виски, прогоняя остатки сновидческих ужасов, которые с калейдоскопической быстротой возникали в сознании, устраивая там дьявольский концерт в стиле Шнитке.

– Что случилось? – сонливо спросила девушка. Она слегка приподнялась, упираясь рукой на диванную подушку, и рыжий локон упал ей на лоб.

Только сейчас я понял насколько же кошмарно было представить – не то, чтобы увидеть воочию, но даже представить! – ее смерть, являющейся для меня до сей поры чем-то нереальным. Я ощутил какие меня ждут последствия, и что со мной произойдет, если я этого допущу.

– Просто дурной сон, – наконец вымолвил я, – все в порядке. Знаешь, глядя на тебя я готов верить, что и в этом паршивом мире все-таки можно найти что-то прекрасное... но я боюсь.

– Чего ты боишься, Дилан?

– Все слишком хорошо, почти идеально.

Линда ласково на меня взглянула. Нежно положила ладонь на мою щеку и повернула к себе.

– Милый мой, разве это плохо?

Я нахмурился.

– Такое невозможно, только не со мной. Судьба отняла у меня всех родных, всех кто когда-либо был мне дорог. И вот сейчас... я не хочу, чтобы она забрала тебя. – Я посмотрел в ее большие, удивленные глаза, еще не потухшие от злой правды, и продолжил: – Нечто подобное уже было однажды. Если у человека есть что-то очень ценное, естественно он будет бояться, что у него это могут украсть, а судьба та еще искусная воровка.

Линда поцеловала меня.

– Не думай об этом, – прошептала она, прижимаясь ко мне всем телом, и снова поцеловала, вкладывая в этот поцелуй всю свою любовь, словно догадывалась, что он будет последний... и больше мы не встретимся...

Утром я ушел. У гравийной дорожки, ведущей к Мертвому дому, почувствовал этот знакомый дискомфорт в груди – потусторонний холод, пробирающий до костей, как будто прикосновение призрака, хотя на улице царила духота. Меня передернуло. Тайлер вернулся.