Жалобная книга

– Такая, знаешь, простая, но хорошая, в сущности, человеческая жизнь, – сбивчиво объясняла Варя. – Сперва – сейчас вот прямо – учеба, много друзей, пьянки какие-то веселые, без надрыва, большая любовь, большой облом, зато по мелочам ему и тут везло, великое множество приятных мелких романов между делом успел провернуть. Потом аспирантура, пару лет покрутился, как мог, наконец, плюнул на все и уехал сначала в Англию, затем в Канаду, благо профессия позволяла… Он там отлично прижился, как родной, так вроде бы редко бывает. Женился на своей коллеге. Красивая такая мексиканка, настоящая Кармен, только характер ангельский… Родили, представляешь, восемь детишек; счастливы были и не сказать, что бедны. По крайней мере, на еду, жилье и учебу всем хватало, а больше им и не требовалось ничего… И, знаешь, никаких внутренних конфликтов, ни депрессий тебе, ни страхов, ни житейских катастроф, даже этого легендарного кризиса среднего возраста у человека не случилось. Просто счастливая семейная жизнь, да еще и работа вполне себе любимая, за хорошие деньги, представляешь?! Детки все отличные выросли, никаких с ними огорчений не было. Это, наверное, тоже талант – быть очень хорошим папой, да? Я бы, конечно, такую жизнь прожить не сумела, но вдруг, вот так, сверх программы – просто курорт, счастье!

– И совесть, – интересуюсь, – не мучает больше? Или ты просто честно выполняешь договор?

– Ох, действительно, ведь был же договор! – Варя смеется и честно, как на духу признает: – Забыла я про договор. Столько лет прошло!.. Так слушай, с тебя же, выходит, еще несколько часов гибельной любви причитается? Теперь припоминаю. До полуночи еще далеко, но…

– А как ты думаешь, с какой радости я домой тебя везу? Даже не предлагаю поужинать где-нибудь в ночном клубе. Совсем на меня не похоже, разве нет?..

– Не похоже, да… А с совестью своей я, будешь смеяться, как-то договорилась. Поняла кое-что. У меня теперь свой собственный кодекс чести, а вы, злые магрибские колдуны, живите, как хотите.

– А ну-ка, ну-ка, – прошу. – Расскажи про кодекс чести.

У самого-то заранее волосы на загривке дыбятся – так, на всякий случай. Мало ли, что она там придумала…

– Ну вот, смотри. Взять, к примеру, хотя бы этого же Мишу. Мне в его шкуре было приятно, ему, надо понимать, тоже. Но никаких особо бурных страстей у него и не было никогда. Не того склада человек. Ну вот, любовь эта великая, несчастная, в юности, да. Но такие острые ощущения кто угодно рад бы под наркозом пережить… А потом – все, успокоился. И уезжал отсюда, ни о чем не волнуясь, и женился больше по нежности, чем по страсти, и детей своих любил крепко, но как-то… ну, знаешь, без надрыва, что ли. Когда кто-то из них болел, я… то есть не я, конечно, а Миша говорил себе: «Дело житейское», – вызывал врача, покупал нужные лекарства и спал спокойно. Может быть, именно поэтому и оказался таким хорошим папой, что не дергался по пустякам. Я бы так точно не смогла, почти преклоняюсь!.. Это я все к тому рассказываю, что у него интенсивность переживаний отнимать – уж точно не грех. Потому что отнимать, строго говоря, нечего. Ну, будет он еще чуть-чуть спокойнее, невелика разница… С Мишей понятно?

– Понятно. Дальше рассказывай.

– Да тут и рассказывать особенно нечего. Смотри, ну вот тебе противоположный пример, художник этот из «Кофеина», жертва грядущего делириума… Это ведь даже благо, что у него ощущения притупились по моей милости. Потому что там такие страсти-мордасти, не приведи господи! Мне-то вполне интересно было, но только потому, что сегодня я четко отделяла себя от него, все время осознавала, что это – не моя жизнь. А то бы ужас вышел, вообразить боюсь… В общем, принцип тебе должен быть понятен: если я вижу, что мое воровство ничего не меняет или даже облегчает боль – ну и славно, значит, все дозволено. А если совсем хороший человек попадется вроде этой вот вчерашней Лии – что ж, тогда следует чуть-чуть покайфовать и оставить человека в покое. Так что хорошо даже, что меня вчера старуха изгнала. Надеюсь, она и Чингизида твоего изгонит как-нибудь. Потому что кому-кому, а Лие я от души желаю прожить свою жизнь во всей полноте. Она очень хорошая, для такой все оттенки настроения важны. Но подобных людей, сам знаешь, мало… В общем, вот такой у меня вышел расизм, дискриминация и прочий жуткий фашизм. Но люди ведь правда вовсе не равны – просто потому, что все разные. Разве нет?

Я смеюсь – скорее от облегчения, чем по иной причине. Что ж, коли так, дело в шляпе. Если Вареньке удобно сейчас делить человечество на тех, кого можно обкрадывать, и тех, кого трогать нельзя, – пусть себе чудит, это делу не помеха. Все накхи со своими жуками в голове, да и не только накхи … Эти самые жуки, возможно, один из основных отличительных признаков нашего вида.