Жалобная книга [litres]

Поворачивая ключ в замке, слышу, как за стеной начинает дребезжать телефон. Хозяйский аппарат — большой мастер издавать совершенно непотребные звуки. Словно бы нехороший человек решил вдруг спросить: «Как дела?» — даже не робот с телефонной станции, отягощенный списком моих долгов, а противный, полусгнивший мертвец из самого что ни на есть адского подземелья. Не то чтобы я с утра до ночи жду подобного звонка, просто — такой уж звук.

Я не спешу, поворачиваю ключ медленно, извлекаю аккуратно, пропускаю Вареньку в коридор и только потом захожу сам. На кухню тоже не бегу, иду вразвалочку. Да-да, я имею в виду те три с половиной шага, которые отделяют кухню от входной двери и гордо именуются «коридором». Сам понимаю, что невелика разница, с какой скоростью перемещаться, когда пространство практически отсутствует. Но все же есть надежда, что телефон умолкнет: не до него сейчас, кто бы ни звонил. Кто бы ни…

Увы, я все-таки успел.

— Я вас очень внимательно слушаю, — говорю, прижимая к уху трубку из ядовито-зеленой пластмассы.

— Правильно делаешь, — отвечает мой далекий собеседник. — Знаешь, тут такое дело… В общем, надо бы нам с тобой поговорить, лучше бы сегодня же. Действительно очень надо.

— Кому надо? — спрашиваю. — Вы на всякий случай имейте в виду: я так и не понял, с кем разговариваю.

— Не узнал? — удивляется трубка. — Неужто богатым буду? С каких бы шишей?

— Юрка? — спрашиваю. — Что-то ты не своим голосом говоришь. Никак ты теперь у нас тоже изгнанный демон?

— Что-то в таком роде, — бодро рапортует он. — Собственно, именно об этом я и хочу тебе рассказать. Ты сможешь сейчас ко мне приехать?

— Я все смогу. Всемогущий я у нас. Адрес диктуй. Где это?

— Я тебе его, между прочим, уже писал. На визитке. Неужели успел посеять?.. На Беговой я живу. И не нужно стонать: на самом деле, не так уж и далеко от тебя, если по Сущевке будешь ехать…

— Да-да, практически в соседнем дворе, — ухмыляюсь. — Визитка твоя — вот она, но ты объясни, как дом найти. А то знаю я эти московские адреса: если тебе нужен дом номер шесть, будь любезен свернуть возле четырнадцатого, сделать три поворота, выехать в некий безымянный переулок, и уже там найти нужный поворот, надежно спрятанный между каких-нибудь гаражей…

— Примерно так, — смеется. Подробно рассказывает, как найти его обитель, напоследок выдает страшную тайну кодового замка, потом, выдержав паузу, просит:

— Только ты один приезжай, ладно? Девочке своей сам потом все расскажешь. Или не все, а только то, что сочтешь нужным. Или вовсе ничего. Не хочу ребенку голову морочить. Она не моя ученица. Сам решишь, хорошо?

— Ладно, — соглашаюсь, — как скажешь.

Кладу трубку, поворачиваюсь к Варе.

— Ты поняла, что происходит, да?

— Было бы что понимать, — огрызается. — Тебя вызывают на тайные переговоры, а мне велено смирно сидеть на кухне и, за неимением под рукой киндера и кирхи, вышивать, что ли, на пяльцах…

— Примерно так. Только досуг — на твой выбор. Не хочешь оставаться дома, могу куда-нибудь по дороге тебя забросить. Например, в кафе или в гости. Буду ехать обратно — заберу. Что скажешь? А то знаю я твой великий талант к мировой скорби: затоскуешь ведь тут, потом, чего доброго, станешь думать всякую мрачную ерунду, к моему приходу как раз напьешься и ближе к утру побьешь меня веником, просто так, для профилактики. Чтобы знал, с кем связался.

— Как же ты меня хорошо изучил… — мечтательно мурлычет она. — Побить тебя веником, о да, это было бы прекрасно! Надо будет как-нибудь попробовать… Но, знаешь, не нужно меня никуда отвозить. Я, кажется, в полном порядке. И вполне готова просто почитать книжку или даже пасьянс разложить. Во всяком случае, имеет смысл попробовать. Только оставь мне номер твоего телефона. Если что-то будет не так, я тебе позвоню, ладно? Попрошу выслать команду спасателей. Ну, или просто скажу, что все плохо, а ты ответишь, что, напротив, хорошо, и внятно объяснишь почему… Ладно?

— Господи, — вздыхаю, — конечно. Вот тебе мой номер, звони, когда захочешь и не вздумай стесняться. Ага?.. А то, может, все-таки, отвезти тебя в гости?

— Некуда, — улыбается она. — Я тоже сперва подумала: позвонить Наташке или даже Маринке позвонить, вдруг уже вернулась в город с этой своей глупой дачи?.. Но, знаешь, поняла, что не хочу. Мне просто нечего им сказать. И услышать тоже нечего. Они — из прошлого. Из того времени, которое было до тебя. До того, как ты научил меня проживать сто чужих лет в один день. Мне… Мне будет трудно.

— Да, — киваю, — есть такое дело. Старые друзья давным-давно не могут меня к себе зазвать. Они славные; теоретически говоря, я по-прежнему их люблю, но — да, ты права, нечего сказать, нечего услышать. Умничка. Все-то ты понимаешь.

— Не все. Просто довольно многое. Зато если уж чего не понимаю, так не понимаю крепко, дубиной не перешибешь… Ничего, так даже смешнее жить.

Она приподнимается на цыпочки — скорее ради самого жеста, чем в силу насущной необходимости, касается губами моей шеи, шепчет: