Жалость унижает ментов и бандитов

В неразберихе Игумнов успел схлопотать по челюсти - такое случалось с ним нечасто - честь эту, не разобравшись в обстановке, оказал ему лично Джон.

- Не пожалеешь потом? - Руки Игумнова были заняты.

Катала отвел глаза.

- Едем! - Игумнов захопнул за собой дверцу.

Выбравшись из толпы, покатили просторным Проспектом Калинина.

Первым делом в машине Игумнов предпочел разобраться с Джоном.

- За мной вроде должок... А?

Каталы в машине молчали.

Игумнов выдернул у Цуканова свернутую трубкой "Правду", с оттяжкой протянул каталу по лицу.

- Живи и помни, Джон! И скажи, если это - несправедливо!

Разговор продолжил в отделе.

На инструктаж в Ленинскую комнату ни он, ни Качан с Цукановым больше не вернулись.

- Как живешь, Джон?

- Ничего вроде...

К самому Джону претензий не было.

Игумнов был вроде с ним по корешам - металлический ряд в его рту блеснул тускло. По-блатному. Игумнову нужны были его кенты - Эдик и Муса...

- Почему по повесткам не являетесь?

Катала разыграл изумление.

- По каким, начальник? Мне никаких повесток не было.

Игумном аппелировал к Качану и Цуканову, сидевшим тут же, в его кабинете.

- Следователь отправила им гору повесток... А он и в ус не дует... "Какие повестки?!"

Качан и Цуканов издевательски разыграли изумление:

- Только подумайте! Вот люди...

Игумнов вернулся к Джону.

- Выходит, и не знаешь, что ты свидетель, что тебя допросили и ты дал показания...

- Почему? Я помню. Но...

Игумнов посетовал:

- Не хочет являться и ничего с ним не сделаешь! Пусть садиста выпускают на свободу, пусть тот продолжает убивать... Джона вызывают. Но на ментов Джон положил... Он покупает их на Арбате пачками. Так?

- Почему?! - Катала оглянулся на Качана и Цуканова. Они сидели вокруг, близко сдвинув стулья.

Игумнова уже тащило:

- Смотри! Вот, что собственноручно пишет убийца, которого вы отмазывете. - Он взял копию протокола со стола. - "... Остальных убитых нами женщин мне жалко, но эту - жену прапорщика - можно было бы удушить еще раз..." А эта жена прапорщика - мать двух малолетних детей. Она умоляла оставить ей жизнь...

- Понимаю, начальник...

- Да кто он такой, скотина, чтобы судить, кому жить, кому умирать...

- Я понимаю.

- Понимаешь, да не все. Я поклялся. Если прокуратура убийцу освободит, я его лично уничтожу...

- Давай поедем в прокуратуру, начальник, - Джона не прельщала перспектива оказаться между прокурорско-милицейскими жерновами.

- Теперь-то ты поедешь. Мы тебя отвезем, а как же с Мусой и Эдиком? Где они? - Игумнов переставил стул ближе, сел рядом с каталой.

- Про них не знаю! Клянусь!

Джон предпочел бы, чтобы мент разоваривал с ним через стол. Одно дело - отбиваться от ментов на улице и совсем другое остаться потом против них же один на один у них в кабинетах...

- Может, сведешь нас с Эдиком и Мусой?

- Я не знаю, где они, начальник! Они теперь редко появляются... Катала заговорил искреннее, это сразу стало заметно. - Я сам их не вижу.

- А чем занимаются?

- Кого-то охраняют...

- Кого?

Джон помялся.

- Я слышал - хозяина кафе.

- Мне нужно только, чтобы они явились по повесткам и подтвердили свои показания. Понял? Я не хочу, чтобы убийца гулял на свободе. Как называется кафе?

- Не знаю.

- Где оно?

- На Арбате.

- Хозяин -кавказец?

- Ну!

- А зовут?

- Сергей, вроде, - катала спохватился: он и так сказал слишком много. - Все, Игумнов, больше не спрашивай. У него там в кафе своя крыша. Тоже менты...

ДЖАБАРОВА

- Люся! Джабарова! Там к тебе... - В дверь кабинета просунулся молоденький старлей из милиционеров, несших охрану " Аленького цветочка". Девушка... Эта из ансамбля. С ней трое. Они насчет Сергея...

Люська сразу догадалась:

" Нинка-стриптизерша! Разыскивает Джабарова...

Ее фиктивный супругон же хозяин кафе исчез неожиданно, не оставив никому никаких указаний на время отсутствия.

Дела в " Аленьком цветочке" тем временм шли своим чередом. В бригаде никто ничего не понимал: исчезновению мафиози произошло внезапно, тому не предшествовало ни угроз, ни разборок...

- Привет, Люся... - Стриптизерша уже входила.

Находящуюся на сносях несовершеннолетнюю подругу мафиози сопровождали молодые телохранители Джабарова - Иван и кавказцы, осевшие в Москве, коренастый, с усиками Эдик и неохватный, в куртке 68 размера, Муса. Пропорции торса и шеи выдавали в нем борца профессионала.

- Привет. Как себя чувствуешь?..

Нинка демонстировала тяжело проходящую беременность - в кресло садилась тяжело, широко расставив колени.

" Может и впрямь так..."

Джабаров был мужчина плодовитый - платил алименты на троих детей - в Махачкале и в Тбилиси.

Люська это знала, поэтому первым условием их отношений поставила отсутствие даже самого намека на близость - ей хватало забот со своими двумя отморозками.

Нинка, наконец ,села.

Иван - северянин, русак, приближенный Джабаровым из уголовников подошел к подоконнику, Муса и Эдик устроились на письменном столе.

- Сергей не появлялся?

Нинка не ответила, достала пачку сигарет " More". Закурила.

- Нет, так и не был.

Это был их второй визит.