Жан Баруа

Она попалась мне на глаза совершенно случайно. До сих пор я не имел никакого понятия о современных толкованиях религии, не представлял себе, что такое историческая критика Какое откровение! Из этой статьи я впервые узнал следующие вещи: оказывается, евангелия были написаны между шестьдесят пятым и сотым годами после рождения Христа и, стало быть, церковь возникла, существовала, могла существовать без них. Более шестидесяти лет после Христа! Это равносильно тому, как если бы мы теперь, не имея ни одного документа и основываясь только на воспоминаниях и туманных свидетельствах очевидцев, попытались бы изложить дела и речи Наполеона... Вот вам и основополагающая книга, в достоверности которой не смеет усомниться ни один католик! (Перелистывая страницы) Христос никогда не считал себя ни богом, ни пророком, ни основателем религии, разве только в последние годы жизни, когда он был опьянен доверчивым поклонением своих учеников... Потребовалось много времени для создания и развития догмата о троичности божества, а церковным соборам пришлось собираться не раз, пока не была определена двойственная природа Христа, соотношение между его человеческой и божественной сущностью... Словом, долгие годы прошли в дискуссиях, прежде чем догма эта была установлена, а затем довольно умело приведена в соответствие со словами Христа; когда же нас учат катехизису, то с первых же уроков преподносят этот догмат троичности в качестве изначальной, не подлежащей сомнению истины, будто бы открытой самим Христом и настолько ясной, что никогда никому и не приходило в голову ее оспаривать! (Снова шелестит страницами.) Ага, вот! Непорочное зачатие... Почти совсем свежая выдумка! Она зародилась лишь в двенадцатом веке в головах двух английских монахов-мистиков! Ее обсудили и окончательно сформулировали только в тринадцатом веке!.. Все католики ныне глазом не моргнув признают, будто мать Христа была "зачата непорочно". А почему? Да просто в силу грубой ошибки какого-то греческого переводчика, который некстати употребил греческое слово napoevos - "девушка", - переводя с древнееврейского языка слово, означавшее "молодая женщина"!..

Вы улыбаетесь? Вам все это известно? (Разочарованно.) Тогда вам ни за что не понять, что я испытал, читая эту статью... Заметьте, что я еще даже не знаю, достоверно ли все это.

Шерц в ответ утвердительно кивает головой.

Но то, что это изложено столь обстоятельно, за подписью такого серьезного, такого осмотрительного ученого, как Брюнуа, просто неслыханно! Тон статьи особенно сбивает с толку: автор приводит все эти возражения якобы для подкрепления своих доводов; он ни с кем не спорит, как будто каждое из его доказательств - уже общепризнанная ныне истина, окончательно решенный историей вопрос! Ничего, кроме примечаний, чтобы указать невеждам вроде меня, где они могут найти веские доказательства его утверждений! Я упомянул об этой статье потому, что лишь недавно прочел ее. А ведь я сталкиваюсь с явлениями, грозящими разрушить мою веру, везде, во всех областях человеческого знания!

Неужели вся современная наука пришла в противоречие с религией?

Шерц (сердечно). Я слышал, вас связывают дружеские узы с неким весьма образованным священником, аббатом из Бюи...

Жан. О да!.. Это очень деятельный человек, настоящий святой; он никогда ни в чем серьезно не сомневался; а если бы даже с ним и приключилось нечто подобное, он справился бы с этим сразу благодаря своей энергии. (С недоброй усмешкой.) Он давал мне читать богословские книги...

Шерц. И что же?

Жан (пожимая плечами). Я нашел в них несостоятельные и многословные доводы; авторам они, должно быть, кажутся неуязвимыми, но если над ними хоть немного поразмыслить, они лопаются, как мыльные пузыри. Такие доводы убедительны лишь для тех, кто уже и так убежден. Мои слова возмущают вас?

Шерц. Нет, нисколько. Я вас очень хорошо понимаю.

Жан. Правда?

Шерц. Больше, чем вы думаете.

Жан делает удивленный жест; Шерц останавливает его.

Продолжайте, пожалуйста.

Жан. Так вот... Каждый раз, когда я размышляю в надежде укрепить свою веру или просто разобраться в своих чувствах, я убеждаюсь, что лишь наношу ей этим новый удар... Стараясь обосновать свою веру, только расшатываешь ее: я это по себе знаю. Все мои старания напрасны - она рушится...

Шерц (с живостью). Нет, нет.

Жан. О, уверяю вас, я сделаю все, чтобы избежать этого! (Потерянно, с тревогой.) Быть может, и в самом деле есть люди, которые обходятся без веры? Я не могу. Мне она необходима, необходима, как пища и сон. Без веры я походил бы... не знаю, как выразиться... на дерево с вырванными из почвы корнями, лишенное нужных ему соков! Во мне все бы разом угасло... Ах, это ужасно, друг мой, ведь я католик до мозга костей! Я понимаю это еще лучше с тех пор, как начал тяжкую борьбу с самим собою: все, о чем я думаю, все, чего желаю, все, что делаю, - подчинено глубоко католическому складу моей души, и его нельзя изменить; если я когда-нибудь утрачу веру, то лишусь опоры и запутаюсь в чудовищных противоречиях!