Жан Баруа

Баруа. Ролль просил вернуть их к концу недели. (Брэй-Зежеру.) А вот твои. Я хочу сказать тебе несколько слов по этому поводу. (Остальным.) Вы разрешите?

Поднимается и отводит Зежера в глубину комнаты.

(Понижая голос; душевно.) Это насчет твоего очерка о "Детерминизме в природе"... Он превосходен, мне думается, ты никогда еще не писал ничего более законченного и ясного. Возможно, я допустил нескромность: я прочел несколько страниц Люсу, вчера вечером, - корректура была со мной. Он нашел, что это очень ярко написано.

Зежер (довольным гоном). Ты прочел ему место, где говорится о Пастере?19

Баруа. Нет. Об этом-то я и хочу поговорить с тобой, пока ты еще не вносил исправлений...

Зежер хмурит брови.

(С некоторым замешательством.) Откровенно говоря, эта страница звучит, по-моему, слишком резко...

Зежер (сухо). Я не касаюсь ученого; я говорю лишь о Пастере-метафизике.

Баруа. Я понимаю. Но ты судишь о Пастере, как судил бы о ком-нибудь из наших современников, о ком-нибудь из его учеников. Я не собираюсь защищать его философское мировоззрение... Но ты совершенно забываешь о том, что мы обязаны своим научным материализмом этому неисправимому спиритуалисту!

Зежер (делает жест рукой, как бы отстраняя что-то). Я знаю не хуже тебя, чем мы ему обязаны, хотя, по-моему, подобные слова мало подходят для выражения признательности... (Короткий смешок, обнажающий зубы, особенно белые на фоне желтого лица.) Пастер счел своим долгом публично занять откровенно метафизическую позицию, мы имеем право высказать о ней свое мнение. Благодарю покорно! Слишком часто нам тыкали в глаза его речью при вступлении в Академию, чтобы у нас оставались на сей счет хоть какие-нибудь сомнения!

Баруа. Пастер был так воспитан и унаследовал такие взгляды, что не мог - как это сделали мы после него и благодаря ему - сделать верные философские выводы из своих научных открытий. Его нельзя упрекать за то, что он не был достаточно молод и не нашел в себе сил для пересмотра своих убеждений.

Терпеливо ждет несколько секунд. Зежер молча отворачивается.

Ты несправедлив, Зежер.

Зежер. Ты находишься под влиянием Люса.

Баруа. Я этого не отрицаю.

Зежер. Тем хуже для тебя. Люсу часто не хватает твердости, а иногда и проницательности: он одержим манией терпимости.

Баруа. Пусть так. (После паузы.) Забудем об этом, ты вправе поступать, как хочешь. (С улыбкой.) Но кроме права, существует и ответственность...

Он возвращается к столу и садится. Официант приносит стаканы.

Вы уверены, что Порталь придет?

Крестэй. Он мне сам сказал.

Зежер. Не будем его ждать.

Баруа. Дело в том, что у меня хорошие новости, и я хотел бы, чтобы все были в сборе... Да, друзья мои, материальное положение "Сеятеля" по-прежнему великолепно. Я только что закончил полугодовой отчет. (Показывает ведомость.) Вот он. Еще полгода назад, когда мы начинали, у нас было всего тридцать восемь подписчиков. Теперь их уже пятьсот шестьдесят два. Кроме того, в прошлом месяце в Париже и в провинции было продано восемьсот выпусков. Все полторы тысячи экземпляров июньского номера уже разошлись.

Крестэй. Сотрудничество Люса, без сомнения, оказало нам большую поддержку.

Баруа. Бесспорно. С того времени, как четыре месяца назад он дал нам свою первую статью, число подписчиков увеличилось ровно вдвое. Июльский номер "Сеятеля" выйдет в количестве двух тысяч экземпляров. Я даже хочу предложить вам довести его объем до двухсот двадцати страниц вместо ста восьмидесяти.

Зежер. Для чего?

Баруа. А вот для чего. Корреспонденция журнала неуклонно возрастает. В этом месяце мне пришлось прочесть около трехсот писем! Я распределил их с помощью Арбару по темам, которые в них затронуты, и передам каждому из вас те, что его касаются. Вы сами убедитесь, что многие из писем очень интересны. Думаю, им стоит уделить в нашем журнале соответствующую рубрику. Нас внимательно читают и обсуждают, и письма служат тому доказательством. Мы должны ими гордиться и поступим неразумно, если похороним в ящиках стола этот вклад читателей в общее дело. Поэтому я предлагаю печатать ежемесячно самую важную часть нашей почты, сопровождая ее, по мере надобности...

Входит Порталь.

Добрый день!.. сопровождая ее пояснениями автора статьи.

Порталь непривычно серьезен, он рассеянно пожимает руки Крестэю и Баруа; затем садится.

Арбару. А со мной вы решили не здороваться?

Порталь (приподнимаясь). Извините, пожалуйста. (Улыбается через силу и снова садится.)

Зежер. А мы уж думали, что вы не придете.

Порталь (нервно). Да, я сейчас очень занят. Я только что из библиотеки Дворца правосудия. (Поднимает глаза и читает во взглядах друзей немой вопрос.) Думается, мы скоро услышим важные новости...

Баруа. Важные новости?

Порталь. Да. В эти дни я смутно почувствовал что-то... тягостное. Я вам все расскажу. Возможно... произошла судебная ошибка... Кажется, это весьма серьезно...

Все с интересом слушают.

(Понижая голос.) Речь идет о Дрейфусе...20

Крестэй. Дрейфус невиновен?

Баруа. Невероятно!

Арбару. Вы шутите?