Его лицо побледнело, на висках выступили капельки пота. Он смотрел все время мне прямо в лицо и его глаза, глаза лягушки, умоляли о помощи. Но так как я оставался молчаливым, он с жаром продолжал:
— Если то, что они говорят, — правда. Если Мэри была убита, то только Роза может быть виновной в этом преступлении. Только она была тогда на вилле, не считая вас и моего сына, который к тому времени, вероятно, уже удрал.
Безусловно, он по какой-то, пока еще неизвестной мне причине, жаждал крови Розы Дулич. Очень хотелось бы знать, почему? Я состроил неопределенную гримасу и проговорил равнодушным тоном:
— Я совершенно не могу согласиться с вами, сэр, и сейчас скажу, почему. Вы заплатили мне, чтобы я стал любовником Розы Дулич…
Я нарочно сделал, паузу. Он впился взглядом в мои губы. Я же продолжал, глядя в окно:
— Вчера утром, после этого ужасного открытия, которое мы сделали, мне не пришлось рассказать вам одну интересную историю. Но теперь я могу сказать, что я все же стал любовником Розы Дулич в ночь с пятницы на субботу. Около половины четвертого ночи, чтобы быть точным.
Он невольно вздрогнул и сложил руки на коленях. Я продолжал:
— Около трех часов я услышал шум в вашем кабинете, который находился под той комнатой, которую отвели мне с моей секретаршей. Я спустился, чтобы посмотреть, что там такое происходит… Роза Дулич, видимо, тоже услышала этот шум, и мы с ней встретились в вашем кабинете. Я настаиваю на том, что она пришла после меня… Мы были на зеленом диване, когда позади меня открылась дверь… Ваша жена увидела нас, свет ведь был включен, и немедленно ушла, хлопнув дверью, произнеся только: «О! Простите!», глухим голосом.
Лоувел быстро закрыл глаза. И вдруг коварным тоном спросил:
— Вы видели ее или были повернуты спиной, к двери… Конечно, это вполне отвечает положению, которое вы должны были принять… Откуда же вы знаете, что это была моя жена?
— Роза узнала ее. И, кроме того, за исключением моей секретарши, которая в это время спала, это была единственная женщина, которая могла так свободно ходить по дому. Если позволите, я продолжу… После такою неприятного инцидента мы покинули ваш кабинет и прошли в комнату Розы. Если вы хотите все знать, то я там был до вашего приезда, и это звук клаксона заставил меня выскочить из кровати Розы. Должен вам сказать, что мы не сомкнули глаз всю ночь.
Он отлично все-понял.
— В сущности, — спокойно сказал он, — вы для Розы непоколебимое алиби.
— Это как раз и есть то, о чем я и хотел вас предупредить.
Я внимательно рассматривал его. Было совершение ясно, что несмотря на неудачу он, безусловно, что-то затевал. Мне не пришлось долго ждать. Он начал говорить, устремив взгляд на кончики своих ботинок:
— В этой истории, мистер Ларм, я ваш клиент, а вы находитесь на моей службе. Я вам заплатил за это… Было бы ненормальным и несправедливым, и вы должны признать это, если бы ваша активность в этом деле повернулась против меня.
Он остановился, колеблясь. Я уже хорошо понял, к чему он клонит, но это был для него трудный разговор. И тем не менее он все же решился:
— Я не прошу вас обвинять Розу Дулич, но если вы, в случае необходимости, подтвердите ее алиби, то я сразу же окажусь в обвиняемых… А как вы расцениваете потерю памяти…
Мне бы надо было рассердиться, но я сдержался.
Он смотрел на меня несколько секунд, потом покачал головой с какой-то жалостью и просто проговорил:
— Две тысячи долларов.
Я судорожно проглотил слюну. Я не святой, и две тысячи долларов дают пищу для размышления… В конце концов, ведь еще неизвестно, утвердится ли полиция в мнении, что это не самоубийство. Беспокойство моего клиента появилось ведь только после моего посещения Коры Вилнер. Чем же я рисковал? Очень малым. Вероятнее всего, мне и не понадобится подтверждать алиби Розы Дулич. Значит, я совершенно свободно могу принять эти две тысячи долларов. Если я все же буду вынужден сказать правду, мне в таком случае придется лишь вернуть ему эти деньги.
Две тысячи долларов, заработанные так легко, это стоило принять! Я посмотрел на часы и решил сделать вид, что раздумываю. Не нужно, чтобы у него создалось впечатление, что он мог бы купить меня и за меньшую сумму. Я встал с озабоченным видом и стал ходить взад и вперед по кабинету. Потом, щелкнув пальцами, чтобы продемонстрировать свое нервное состояние, я остановился позади него и положил руку ему на плечо. Он подскочил, как будто я дотронулся до него раскаленным железом. Я проговорил важным тоном:
— Прежде чем согласиться, мистер Лоувел, я хочу задать вам один вопрос… И я прошу вас ответить мне на него с полнейшей откровенностью… Кто просил вас вызвать меня по телефону из моей квартиры сегодня ночью?
Он сразу же встал и повернулся ко мне. Вид у него был недоумевающий.
— Прошлой ночью?.. Да я даже и не знаю, где вы живете!
Голос его звучал совершенно искренне, и я понял, что он говорит правду. Я с задумчивым видом дошел до письменного стола, потом повернулся к нему и заявил:
— Я принимаю ваше предложение, но только для того, чтобы доставить вам удовольствие.