Жан Брюс. Детективы

Как и раньше, я продолжал ехать, ориентируясь по полосе на дороге. Туман, казалось, стлался по самой земле. Я ехал очень осторожно, так как помнил, что дорога здесь и так очень трудная. В определенном месте дорога сжималась между океаном и большой соленой лагуной, и вода простиралась вдоль дороги с обеих сторон. Малейшая ошибка могла мне стоить вынужденной неприятной ванны.

Я проехал это опасное место на очень малой скорости. С левой стороны моего слуха достигал шум прибоя, с правой было тихо, но также ничего не видно. Неожиданный обрыв линий на дороге указал мне, что я доехал до конца лагуны.

Действительно, с правой стороны появилась другая дорога. Я проехал через перекресток, нашел свою полосу на дороге и, облегченно вздохнув, снова нажал на акселератор.

Я проехал мимо Хобби-Хауза, не заметив его, затормозил слишком поздно и вынужден был возвращаться задним ходом.

Железные ворота были закрыты. Через решетку я видел парк, поглощенный туманом, как романтическая декорация для киносъемок, и неожиданное появление привидения в виде Мэри Лоувел не удивило бы меня.

Я несколько раз нажал на клаксон, но без результата. Герберт Асланд, узнав о трагической гибели своей падчерицы, вероятно, отправился в Нью-Йорк. Я оставил у ворот свою машину и решил перелезть через решетку ограды. Надо было проникнуть туда во что бы то ни стало.

Это оказалось совсем не трудным делом. Я спрыгнул в парк и первым делом направился к павильону садовника. Дверь была заперта, и мои удары кулаками не привели ни к чему. Они так и остались без ответа. Тогда я направился по лужайке к вилле.

Входная дверь, естественно, была заперта, и все ставни в доме закрыты. Я стал обходить дом в надежде найти хоть какую-нибудь лазейку.

Окно на кухне очень быстро подалось. Ударом локтя я разбил стекло, просунул в образовавшееся отверстие руку и раскрыл окно. Войдя на кухню, я прошел через гостиную, пересек вестибюль и прошел по коридору до комнаты Мэри Лоувел.

Убранство ее комнаты меня удивило. Я думал, что увижу современную мебель, а увидел комнату, обставленную в викторианском духе. Это было достаточным объяснением той неврастении, которой страдала Мэри.

Не торопясь, я стал все внимательно рассматривать. Прежде чем взять какую-либо вещь, я старательно замечал ее расположение, чтобы так же положить на место, не оставив от моего посещения никаких следов. Мне понадобилось не менее получаса, чтобы осмотреть всю мебель. Я не нашел абсолютно ничего интересного. Комната была в полном порядке. Даже, может быть, слишком.

В конце концов мое любопытство направило, меня к кровати. Удивительный порядок, царивший повсюду, казался мне неестественным. Учитывая то обстоятельство, что Мэри неожиданно оказалась в драматической ситуации, ее тяжелое состояние должно было отразиться на внешнем убранстве комнаты. Она ведь как-то проявила бы себя. Не могла она в таком состоянии заботиться о чистоте в своей комнате. У меня было глубокое ощущение, что порядок в комнате был наведен уже после случившегося.

Во мне проснулся сыщик и, сощурив глаза, я приподнял тяжелый пуховик из старинного желтого шелка, который покрывал кровать. Во время уголовного расследования такие профессионалы, как я, пользуются шестым чувством. То, что ускользает обычно от взоров профанов, очень часто привлекает внимание специалистов.

Перевернув пуховик, я немедленно обнаружил следы, которые показались мне весьма важными. Было видно, что рот в губной помаде кусал шелк. Очень отчетливо были видны следы царапающих ногтей в нескольких местах. Это было, как луч света. У меня и до этого уже была уверенность, что Мэри повесили уже мертвой. Ее тело не делало никаких движений, никаких конвульсий, никаких ушибов не видно было на нем. Она не могла быть просто задушена веревкой, на которой висела. Я подумал о том, что она нашла смерть в своей комнате, задушенная пуховиком.

Я подошел к шкафу, достал простыню и завернул в нее пуховик.

Я уже заканчивал упаковывать свой пакет, когда яростное мяуканье заледенило мне кровь, А я ведь знал, что коты жили в Хобби-Хаузе. Но это мяуканье показалось мне сверхъестественным и напомнило о недавнем мяуканье и событии, последовавшем за этим.

Я сунул пакет за кровать, взял в руки «вальтер» и снова вылез из окна кухни.

Мои ноги уже коснулись сырого песка, когда мяуканье возобновилось с еще большей силой. Моя нервозность соответственно увеличилась. Я вглядывался в туман, который не позволял разглядеть ничего в десяти шагах, и весь дрожал. Меня била дрожь, и я ничего не мог с собой поделать.

Я обошел дом слева, потом удалился в сторону гаража. Действуя так, я не придерживался никакого определенного плана. Меня притягивало что-то темное и совершенно неразличимое.

Мяуканье все продолжалось и, казалось, следовало за мной. У меня мурашки бегали по коже, и я весь обливался холодным потом.