Жан-Кристоф (том 3)

Она сказала это не то в шутку, не то с горечью, но, заметив озадаченный вид Кристофа, рассмеялась.

Подошел поезд. Только в последнем вагоне были свободные места. Она вошла первая. Кондуктор торопил их. Кристоф не хотел повторения недавней сцены и решил поискать себе другое место.

- Входите, - сказала она.

Он вошел. Она добавила:

- Сегодня мне это безразлично.

Они разговорились. Кристоф с большой горячностью пытался втолковать ей, что нельзя быть равнодушным к окружающим и что люди могут друг другу помочь хотя бы утешением...

- На меня утешения не действуют... - сказала она.

Кристоф стал возражать; тогда она добавила со своей обычной дерзкой усмешкой:

- Роль утешителя очень выигрышна.

Он понял не сразу. А когда понял, когда решил, что она подозревает его в личной заинтересованности, меж тем как ему искренне жаль ее, он с негодованием вскочил, распахнул дверцу и собрался спрыгнуть, хотя поезд уже тронулся. Ей стоило труда удержать его. Он сердито сел на место и закрыл дверцу, как раз когда поезд входил в туннель.

- Вот видите, - сказала она. - Вы могли погибнуть.

- Наплевать, - ответил он.

Кристоф больше не желал с ней разговаривать.

- Мир очень глупо устроен, - сказал он. - Люди мучают друг друга, мучаются сами, а когда хочешь помочь человеку, он тебя в чем-то подозревает. Вот гадость! Это не люди, а какие-то уроды.

Она, смеясь, пыталась его успокоить. Положила ему на руку свою затянутую в перчатку ручку и, ласково уговаривая, назвала его имя.

- Как, вы знаете меня? - удивился он.

- А кто кого не знает в Париже? Мы ведь одного поля ягоды. И напрасно я с вами так говорила. Я вижу, вы славный малый. Успокойтесь же! Дайте руку! Ну, помирились?

Они пожали друг другу руку и стали беседовать дружески.

- Я не виновата, - объяснила она. - Слишком горький у меня опыт, и теперь я не верю никому.

- Меня тоже часто обманывали, - ответил Кристоф. - А я продолжаю верить людям.

- Сразу видно, что вы родились простофилей.

Он рассмеялся.

- Правда, мне часто приходилось глотать горькие пилюли. Но это меня не тревожит. Желудок у меня здоровый. Мне случалось справляться и с более крупным зверьем - с голодом, с нуждой, а иногда и с мерзавцами, которые портили мне кровь. Все это только пошло мне на пользу.

- Вам хорошо, - сказала она, - вы - мужчина.

- А вы - женщина.

- Это не бог весть что.

- Это красота, а может быть, и сама доброта! - воскликнул он.

Она засмеялась:

- _Это_! А что с _этим_ делают люди?

- Надо защищаться.

- Тогда доброты ненадолго хватит.

- Значит, ее и было немного.

- Возможно. А главное - не к чему страдать. Все, что _слишком_, иссушает душу.

Он хотел было выразить ей сочувствие, но вспомнил, какой отпор встретили недавно его соболезнования.

- Вы опять скажете, что роль утешителя выигрышна.

- Нет, больше не скажу, - обещала она. - Я чувствую, что вы по-настоящему добрый и искренний. Спасибо. Только не говорите мне ничего. Вы не знаете... Благодарю вас.

Поезд подходил к Парижу. Они расстались, не обменявшись ни адресами, ни приглашениями.

Месяца через два она пришла к Кристофу.

- Я пришла потому, что мне необходимо поговорить с вами. После нашей встречи я изредка вспоминала вас.

Она села.

- Только на минутку. Я вас не задержку.

Он начал что-то говорить. Она его прервала:

- Погодите немножко.

Они помолчали. Потом она сказала, улыбаясь:

- Я дошла до предела. Теперь мне лучше.

Он попытался расспросить ее.

- Нет, не надо! - сказала она.

Она осмотрелась по сторонам, задерживая взгляд на отдельных предметах и по-своему оценивая их, наконец увидела фотографию Луизы.

- Это мама? - спросила она.

- Да.

Она взяла карточку и вперила в нее ласковый взгляд.

- Милая старушка! - сказала она. - Вы счастливый!

- Она умерла!

- Это ничего не значит, все-таки она у вас была.

- А у вас?

Она нахмурила брови, отклоняя эту тему. Она не желала никаких расспросов.

- Лучше поговорим о вас. Расскажите... Ну что-нибудь о вашей жизни...

- Вам это ни к чему.

- А все-таки расскажите...

Кристоф не хотел рассказывать, но поневоле отвечал на ее вопросы, потому что она умела спрашивать. И рассказал именно то, что его мучило, историю своей дружбы, охлаждение Оливье. Она слушала с улыбкой, в которой было и сочувствие и насмешка... Внезапно она спросила:

- Который час? Господи! Я уже два часа сижу здесь!.. Простите... Но, право же, легче стало на душе!.. Мне хотелось бы приходить к вам... добавила она. - Не часто... Иногда... Мне это помогло бы. Но я боюсь докучать вам, отнимать у вас время... Ну хоть ненадолго, изредка...

- Хотите, я буду приходить к вам? - предложил Кристоф.

- Нет, нет, ко мне не надо. Лучше у вас...

Но она долго не приходила.