Жан Оторва с Малахова кургана

В полночь с главной аллеи донеслось еле слышное похрустывание гравия под чьими-то легкими шагами. Сердце у Оторвы забилось так, что чуть не разорвало грудную клетку. Картечь вздрогнула и зарычала. Молодой человек рукой зажал ей пасть. Умное животное поняло, что надо молчать, и, как хозяин, замерло в полной неподвижности. Быстрая тень прошла, чуть не задевая их, потом остановилась в двух метрах, по ту сторону кипарисов, возле большой белой плиты.

Оторва различал ненавистный силуэт лжезуава, его двойника, виновника катастрофы, которая чуть было не стоила Жану жизни и чести. Оторва обдумывал, не пора ли кинуться на врага, перешибить ему хребет, связать руки и оттащить во французские траншеи.

Нет, этот момент еще не настал! Жан сохранял хладнокровие, жуткое хладнокровие человека, который приготовился к отмщению.

Лжезуав постучал каблуком по камню, три раза, с равными промежутками. Прошло пять томительных минут. И вдруг Оторва услышал скрежет. Плита повернулась вокруг невидимой оси, одна половина встала торчком, другая исчезла в глубокой впадине.

Оттуда появился черный силуэт и произнес по-французски:

— Это вы?

— Да! — ответил лжезуав.

— Вы один?

— Конечно.

— Все меры предосторожности приняты?

— Да, все до мелочей.

— Хорошо, идите!

Тень исчезла, за ней последовал лжезуав. Отверстие, в которое они спустились, все еще было открыто. Бесстрашный воин, готовый, если надо, пожертвовать и жизнью, Оторва принял, как обычно, поразительно смелое решение. Он быстро расстегнул гетры, сбросил башмаки и остался босиком. Потом тихо и властно приказал Картечи:

— Лежать!

И, ни секунды не колеблясь, нырнул в свою очередь в отверстие. Его ноги нащупали знакомые ступени каменной лестницы, которая была перенесена, когда замуровали ход из часовни.

Храбрец попал в сводчатый коридор. В пятидесяти шагах впереди него медленно шли два человека, первый нес в руках факел. Босые ноги Оторвы ступали совершенно бесшумно. Он шагал быстро, догоняя двух заговорщиков, полагавших, что они одни и, следовательно, в полной безопасности.

Узкий туннель, выводящий в арсенал, был, должно быть, расширен, потому что ползти не понадобилось. Те двое прошли, лишь нагнувшись. Оторва, добравшись до арсенала, остановился, чтобы прислушаться и убедиться в том, что никого больше нет. Он вытянул шею и увидел своих врагов — они стояли посреди ротонды [210]и разговаривали вполголоса.

Потом Жан услышал шуршание бумаги, звон золота. Опять это проклятое золото, золото предательства!

Лжезуав положил в карман толстый кошелек и собрался уходить.

Пришла пора действовать. Чтобы ничто его не стесняло, Оторва сбросил с себя русскую шинель.

Великолепный прыжок — и ударом головы в живот Оторва опрокинул лжезуава на землю. Тот упал без чувств.

— Готов! — сказал Оторва, разражаясь смехом.

Другой человек, в форме русского офицера, тоже не знал страха и не терял хладнокровия. Отступив на шаг, он выхватил из кармана заряженный пистолет и выстрелил во француза. Однако тут же испустил крик ярости и боли. В то мгновение, когда он нажал на спусковой курок, какое-то легкое проворное существо прыгнуло на него из полутьмы. Острые зубы прокусили запястье до кости. Пистолет отклонился в сторону. Пуля, которая должна была пронзить грудь Оторвы, царапнула камни свода.

— Картечь! Это ты!.. Картечь!

Почуяв неприятеля и уловив грозившую хозяину опасность, храбрая собака нарушила приказание и кинулась ему на помощь. Словно посланная самим Провидением [211], она спасла жизнь нашего зуава!

В следующую секунду русский отбросил отважную собачонку, кинулся к козлам и вытащил ружье.

Оторва же оставил Дружка наверху, под кипарисами. Он был безоружен…

Да, но при нем пистолет кебира! Тот, который у него за поясом… который принес Буффарик… С молниеносной быстротой зуав выхватил его и разрядил, не целясь, наугад…

Получив заряд прямо меж глаз, русский офицер упал с раздробленным черепом. Оторва хладнокровно воскликнул:

— Кто-то должен был получить пулю в лоб, или ты, или я! А теперь займемся-ка другим!

Другой — это лжезуав, предатель, жалкий мерзавец; он пошевелился и застонал.

— Смотри-ка, — сказал наш герой насмешливо, — он приделал себе фальшивую бороду, чтобы больше быть на меня похожим… То-то будет смеху…

Внезапно раздались глухие взрывы, от которых задрожала земля. Это началась бомбардировка.

— Прежде чем посмеяться, придется еще и повоевать! Сматываем удочки! Нужно только раздобыть веревку… связать этого господина… Посмотрим в ящике… Вот это мне и нужно.

В гаубичном ящике Жан нашел моток веревки, торопливо связал пленника и накинул ему на шею петлю со скользящим узлом.

Затем не без труда, то подталкивая сержанта, то волоча его за собой, Оторва добрался до своего укрытия под кипарисами.

Севастополь в это время был охвачен огненным кольцом. Гаубицы, пушки, мортиры грохотали без передышки, осыпая снарядами английские позиции.