Жандарм 4

Дальше шли новости об убийстве в черте города, массовой дуэли между аристократами бывших германских княжеств, а теперь представителей новоиспеченной империи и дворянами из Трапезунда, и поджоге складов купца Никифорова, занимавшегося добычей «делового» дерева. На мой взгляд все три новости объединяло одно — это были «отголоски» скрытой борьбы между диаспорами.

Дальше я перешел к зарубежной прессе. Продавали здесь и такую, причем как я понял, пользовалась она не меньшим спросом, чем местные газеты. А может и большей.

В центральной России вовсю шел сбор урожая, и подводились первые итоги и прогнозы — будет голод, или же будет возможность продать излишки и пополнить казну. Мельком упоминались переговоры о создании посольства Австрийской империи и какие сложности есть в этом деле. Прошлись по волнениям на границе с Персией и участившимися случаями незаконного пересечения границы.

Французские журналисты били в набат и кричали о нарастании напряженности из-за объединения германских княжеств с Австрией и угрозе новой войны, способной охватить всю Европу. Им вторили трапезундские коллеги. А вот англичане делали упор на то, что в Новом свете растет влияние России, что «расшатывает мировой порядок и приносит нестабильность в регион». Между строк так и читалось, что если отдать контроль над молодыми государственными образованиями им, то в Америке тут же наступит мир, порядок и процветание. Ага, так и поверил.

С удивлением обнаружил в стопке газет одну с персидскими новостями. Наши южные соседи «с тревогой» писали об ослаблении Российской империи и утраты в связи с этим влияния на границу с Персией. Вроде как именно Россия виновата, что граница «не на замке» и там плодятся банды, и растет беззаконие. И в связи с этим Персия вынуждена усиливать свои гарнизоны в северной части страны. Мда. Все не спокойнее и не спокойнее в мире. Я бы даже сказал, что тучи сгущаются.

Тут мне принесли мой обед, и на следующий час пресса была забыта. Поев, к газетам я возвращаться не стал. Вместо этого меня потянуло «подумать за жизнь». Оглядываясь на довольных посетителей, услужливых и холеных официантов и усердно выводящих ноты музыкантов, я вспомнил квартал рабочих в Москве. Моих первых «агентов» — Василия, Акинфея с Сергеем. Вспомнил деда, который «прикрывал» меня от гонящегося за мной городового. Эти люди в отличие от посетителей ресторана жизнью совсем не были довольны. Скорее наоборот. И я тогда очень хотел им помочь. Исправить ту несправедливость, что твориться в обществе. Улучшить их жизнь. И тогда я видел лишь один способ это сделать — выбиться в верха, в элиту, чтобы я мог влиять на политику государства или хотя бы одного конкретного ведомства в нем. Да и что бы продвинуться на верх, ещё нужны связи и деньги, а с этим у меня к сожалению туго.

Изменилось ли мое решение?

— Нет, — прошептал я себе под нос. — Не изменилось.

А раз так, то мне нужно сделать все возможное, чтобы выбраться из этой дыры и вернуться в столицу. И самый простой способ — проявить себя. И тогда мне нужно не просто найти убийц моих коллег, но и распутать ту ниточку с золотом, конец которой я случайно ухватил. Да еще надо сделать это так, чтобы в Москве заметили. А как показывает практика, чтобы тебя заметили, надо «погромче кричать». Моя телеграмма Агапонову уже один раз выручила меня. Надо будет снова ему написать, чтобы когда я размотаю весь клубок, а я надеюсь, что размотаю, то всю славу себе не присвоил тот же Гаврилов. С этого станется, у него по роже это видно.

Из-за всех этих мыслей смотреть на лица местных богатеньких завсегдатаев мне стало противно и я поспешил покинуть заведение. А потом еще и пошел искать кабак, чтобы снова «окунуться» в мир простых людей, вынужденных не жить, а выживать. В работные-то дома меня здесь точно не пустят, да и сами их обитатели будут смотреть косо, а вот в таком месте вполне можно и поговорить с пришедшими отдохнуть работягами, и что интересное может услышать.

Кабак нашелся в сотне метров дальше на той же улице. Но для Ново-Архангельска это не удивительно, как я уже понял. Город небольшой и довольно пестрый.

Зайдя внутрь, первое что мне бросилось в глаза, даже кто мне бросился в глаза — певица, стоящая на помосте. Жгучая брюнетка с весьма привлекательными формами и черными глазами. Что интересно, пела она на испанском, хотя люди вокруг в основном говорили по-русски. Кого-то она мне напоминала. Причем из прошлой жизни. Напрягая память, я не заметил, как ко мне подошел уже изрядно поддатый мужик и, всунув мне в руку кружку с пивом, по-немецки предложил выпить. Хоть я немецкий и не знал, но уж слово «Trinken» с недвусмысленным ударом пальцем по своему горлу понять несложно.