Жанна

Фехтование, коему обучили Жанну монахи, нужно для индивидуальных схваток, которые во время больших битв практически не происходят. Это предопределило печальную участь фехтования как дисциплины, которую изучают в городах. Аристократы у себя в феодах обычно ограничиваются частым избиением манекенов тренировочными мечами, чтобы развить нужные рефлексы и накачать мышцы для продолжительной зарубы, а вот изящные способы по убиению противника хитрыми ударами изучают далеко не все.

Арким же дал Жанне настоящую мастерскую подготовку, поэтому нет в этом мире никого, кого она не сможет удивить ловким ударом. Хотя она давала себе отчёт, что без Аркима её способности куда хуже, чем с ним. Он мало того, что отличный по балансу меч, так ещё и острый как бритва. И прочнее любой из сталей.

– Разобрали мечи и встали на положенные места, – распорядилась Жанна, когда они разобрались с грузами и расплатились с возничими.

//Королевство Франция, деревня Домреми, 20 февраля 1429 года//

– Крепче щит держи! – выкрикнула Жанна, едущая на лошади с копьём на перевес.

Удар.

Пьер отлетел в заранее приготовленную солому, поэтому почти не пострадал.

Они отрабатывали методы противодействия противнику на лошади, что может случиться в пылу любой битвы.

Пьер отряхнулся от соломы и посмотрел на отчаянно бьющихся друг против друга Жана и Жакмена, облачённых в специальную защитную экипировку.

Экипировка представляла из себя заказанную у местного кузнеца тонкую медную кирасу, медный же шлем с решётчатым забралом, а также толстый поддоспешник.

В такой броне было жарко, тяжело, зато так быстрее сгонялся лишний жир, который они успели набрать за декабрь-январь.

Братья были неплохо подготовлены, ведь Жанна привлекала братьев-монахов для консультаций по их тренировкам. Монахам было особо нечего делать в этой деревне, поэтому они с большой охотой отозвались на её призыв о помощи. Также братья помогли собрать необходимые тренировочные снаряды, которые потом долго мучили её братьев.

Жанна спешилась и подошла к Пьеру.

– Да, что-то я прохлопал удар… – посетовал последний. – Давай ещё разок, кажется я понял, как надо…

– Жанна Дарк! – раздалось из-за высокой каменной ограды, возведённой прошлой осенью.

Жанна узнала голос. Жан де Мец.

В ворота постучали, Пьер сбегал к ним и отворил.

– Жанна, – учтиво поклонился де Мец. – Мой господин зовёт вас в Вокулер, ваши предсказания сбылись с точностью до дня!

Глава двадцать четвёртая. Передофин – недокороль

//Королевство Франция, город Вокулер, 20 февраля 1429 года//

– Как ты смогла?! – воскликнул Робер де Бодрикур, лихорадочно наливая в стакан абсент из бутылки. – Это невозможно!

Он явно уже очень плотно подсел на этот напиток, употребление которого «упростил» посредством удаления из этого уравнения сахара. На самом деле, Арким жаловался, что некоторые покупают абсент ради этих фасованных порций сахара, которые потом перепродают втридорога.

Монахи отреагировали заменой сахара на мёд, который производится в монастыре. Первая в мире пчелиная пасека позволяет собирать по двадцать килограмм мёда с улья, что не самый лучший результат, но монахи улучшают культуру последние сорок лет, проводя селекцию и экспериментируя с посадкой различных видов растений. Большая часть бутылок абсента идёт с мёдом, но где-то 30 % партии содержит сахар, производимый монахами из свеклы.

Торговля мёдом и сахаром – это отдельная статья дохода монастыря. На время осады они, конечно, прекратили производство, но затем возобновили с новыми силами. Алкоголь – это выгодно, но сахар и мёд, несмотря на малые объёмы, приносят где-то 23 % годового дохода монастырской казны. Они бы и рады увеличить масштабы производства, только вот сейчас они выжимают максимум из того, что может позволить текущий технологический уровень. Селекция свеклы шла последние сто семьдесят лет, Арким говорил Жанне в один из вечерних ужинов, что в первые годы занятия вопросом в местной свекле содержалось максимум 1,1 % сахара, но сейчас в монастырской белой свекле содержится чуть более 10 % сахара. Выход маленький, сахар от этого дешевле не стал, никто даже не догадался, что его производят не арабы из сахарного тростника.

С мёдом ещё интереснее: пасеки строго охраняются, за каждым ульем закреплено по одному специалисту, которые тщательно отслеживают состояния пчелиной семьи. Мёд продаётся ещё более изощрёнными схемами, чем алкоголь, если у алкоголя «плечо логистики» до конечного потребителя составляет три перекупа, то мёд преодолевает семь перекупов и более. Иронично, что аристократия Франции даже не подозревает, что покупаемый за серьёзные деньги гречневый мёд, который считается особым деликатесом, производится не так далеко от них, а не где-то в Африке или Аравии.

– Пути господни неисповедимы, – пожала Жанна плечами.

Эту фразу она часто слышала от Аркима, он говорил, что для религиозных людей это объясняет всё в 9 случаях из 10.