Жанна д'Арк

Сегодня проповедь читает мэтр Никола Миди, доктор теологии, которому уже приходилось увещевать непокорную «еретичку». Впрочем, теперь это делают только ради формы.

Тема проповеди: «Если болен один член церкви, вся церковь больна».

Мэтр Никола Миди воодушевлен. Он говорит с жаром. Он уверяет, что единственная возможность для «больной церкви» «выздороветь» – это «отсечь зараженный член».

И он заканчивает словами:

– Иди с миром, Жанна. Церковь больше не может тебя защищать…

Девушку заставляют стать на колени. Ей советуют подумать о душе, покаяться в грехах, пока есть время.

Жанна молчит. Только слезы двумя тонкими ручейками катятся по ее впалым щекам.

Но вот снова, как в то утро, поднимается монсеньор епископ. На лице его печальная важность. Читая приговор, он как бы продолжает развивать тему проповеди:

«…Мы объявляем тебя, Жанна, вредным членом церкви и, как такового, отлучаем от нее: мы отдаем тебя в руки светской власти, прося ее, однако, смягчить свой приговор и избавить тебя от членовредительства и смерти…»

«Святая церковь» никогда не проливала крови. Но если бы бальи города Руана осмелился удовлетворить ее просьбу и «избавить от смерти» осужденную, он сам был бы мгновенно отлучен и объявлен еретиком.

Время близилось к полудню. Английских капитанов и солдат разбирало нетерпение. Чего тянут эти монахи? Или они опять, как тогда, хотят спасти ведьму? Ну нет! Если они и на этот раз попытаются творить свои козни, они сами не уйдут живыми.

Группа военных окружила эшафот, на котором находились Жанна и проповедник.

– Эй, поп! Уж не хочешь ли ты нас заставить здесь обедать?

Мэтр Никола Миди развел руками, показывая, что его функции окончены. Бальи хлопнул в ладоши. Два дюжих сержанта взобрались на помост, схватили девушку и стащили ее вниз.

Жанна была передана в руки палача.

Эшафот действительно был очень высоким. Это сделали для того, чтобы все могли видеть еретичку. Но и она видела всех и все. Ее взор постепенно поднимался над площадью Старого Рынка. Пока палач привязывал ее к столбу, неожиданно вышло солнце. В его лучах словно купались люди, деревья и кровли зданий. Теперь помост с господами прелатами и толпы англичан совершенно исчезли из поля зрения Жанны. Она глядела вдаль и мучительно старалась что-то вспомнить…

И вдруг вспомнила.

Вспомнила одну из самых ярких картин детства, картину, которая потом много раз являлась ей наяву и во сне.

Она снова была на вершине старой башни «островной крепости» – заброшенного замка Бурлемон. Ее окутывал дивный свет, и сказочная страна грез казалась беспредельной. А она была маленькой королевой этой страны, властительницей вечной мечты о счастье…

О, как довольна она, что нашла путь сюда, наверх, из глубины смрадного подземелья! Теперь ей ничто не страшно и уже не будет страшно никогда. Она вырвалась из тьмы к свету и победила.

И точно ослепительная вспышка молнии внезапно прорезала мозг Жанны.

Да, она победила! Вот та долгожданная «великая победа», на которую она так упорно надеялась и в которую уже больше не верила!

Это победа над подлыми судьями, над ложью и клеветой, над искушениями и ужасом одиночества. Это победа над самой смертью.

И – кто знает? – быть может, этой победе, венчающей ее миссию, суждено принести не меньшие плоды, чем дали Реймс, Орлеан или Патэ.

Она думала об этом, смотря в чистое голубое небо, пока черный дым не закрыл это небо навсегда…

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ БЕССМЕРТИЕ

…А теперь я пойду к простым людям, и любовь, которую я увижу в их глазах, утешит меня после той ненависти, что я видела в ваших. Вы бы рады были, чтобы меня сожгли. Но знайте: если я пройду через огонь – я войду в сердце народа и поселюсь там навеки…

Бернард Шоу

Глава 1 ПОСЛЕ РУАНСКОГО КОСТРА

Жанна умерла.

Кто мог поверить этому?

Во всяком случае, не миллионы людей, во имя которых она отдала свою жизнь, не те крестьяне и горожане, которые боготворили Деву и молились за нее.

Нет, это было невозможно.

Разве могла умереть освободительница Орлеана и десятков других городов, бесстрашная защитница справедливости, святая воительница, обладавшая чудесной силой?..

Кошон и его хозяева знали, что народ не поверит этому, как не верил в справедливость их приговора. Знали и заранее приняли меры. В минуту смерти Жанны, едва лишь девушка задохнулась от дыма костра, палач получил приказ отодвинуть пылающие поленья, дабы все удостоверились, что обгоревшее девичье тело по-прежнему пребывает на эшафоте, что «колдунья» не улетела вместе с дымом, не растаяла в воздухе, не спаслась. С подобной же целью, как только костер догорел, прах Жанны и сердце ее, не тронутое огнем, на глазах у зрителей палач швырнул в Сену.

Но этим дело не кончилось.