Жанна д'Арк

- Вы брали только длинные доски, чтобы заделать дыру в мосту? - спросил кто-то.

- Все доски во всем Орлеане не стоили бы выеденного яйца, если бы не старый кровельный лоток.

- Кровельный лоток?

- Да, его я прибил гвоздями к самой длинной доске. И кому бы удалось взять Турель? Без моего лотка... Может быть, вы думаете, что нам просто так заплатили по шестнадцать су?

"Ваше здоровье, ваше здоровье!" - отовсюду неслось ликование.

За другим столом сидел Жан д'Олон, конюший Девы, он считал себя героем дня.

- Как вы думаете, что я сделал? - спросил он в свою очередь. - Когда мы получили приказ к отступлению, а затем контрприказ Девы, мы должны были немного передохнуть, я огляделся, и положение мне не понравилось. Если мы теперь промедлим - сказал я себе, - то годоны на нас нападут и изрубят на куски. И тогда, как вы думаете, что я обнаружил? Штандарт Девы. Она оставила его, когда поскакала к винограднику. Понимаете, о чем я подумал?

Хмельные головы поникли, они были слишком тяжелы, чтобы разгадывать загадки.

- Держу пари, что вы не понимаете. Но и там, перед Бульваром никто, кроме меня, ничего не понял. Итак, я кричу Баску, который держал знамя Девы: "Ты пойдешь со мной, если я еще раз буду атаковать стену?" Он говорит "да". Я слезаю с коня, прыгаю в ров и направляюсь как раз в сторону крепостного вала. Но когда я оборачиваюсь, так как я ничего не слышу от Баска - а под щитом слышно плохо, - вот я озираюсь по сторонам и вижу, парень стоит на месте, и кто-то пытается вырвать штандарт у него из рук. Как вы думаете, кто?

- Гм, - уставились на него сидящие за столом.

- Сама Дева! Она подумала, что Баск собирается перебежать на сторону противника, вцепилась в свое знамя и попыталась вырвать его у Баска из рук. А люди увидели только, что белый штандарт качается то в одну, то в другую сторону, и приняли это за знак перехода в наступление. Значит, если бы меня там не было...

- Ваше здоровье! - воскликнули все, а д'Олон, скромно улыбаясь, выпил.

Хвастался ли он? Мы знаем только, что позднее он клялся, что последний акт событий при Бульваре разыгрывался именно так, а не иначе.

Бастард Орлеанский в своих воспоминаниях, написанных 21 год спустя, описывает каждый момент этих событий несколько по-иному, но и он дает честное слово

рыцаря.

"Когда Дева возвратилась из виноградника, она схватила свое знамя и вместе со мной отправилась в сторону бруствера. Должно быть, при виде ее англичан охватил ужас, так как, когда наши еще раз штурмовали стены, они не встречали никакого сопротивления".

Произошло чудо, об этом могло быть только одно мнение. Но если народ был убежден в том, что теперь Бог позаботится о городе и доведет его освобождение до счастливого конца, то у проницательных людей вскоре появились новые заботы. Конечно, крепости на юге и востоке удалось отвоевать, удалось, вопреки ожиданиям, захватить и мост через Луару, но на севере и западе все еще хозяйничали англичане, окопавшиеся в восьми мощных бастионах. Вероятно, их по-прежнему насчитывалось от восьми до десяти тысяч человек. Если бы Талбот подошел со своим подкреплением и предпринял атаку, только Бог знает, что могло бы случиться. В хрониках нет ни слова о том, что в тот вечер командиры пировали вместе со столярами, жестянщиками и пекарями. Достоверно известно лишь то, что Жанна возвратилась в дом казначея, что ее раненое плечо перевязали и что она съела четыре или пять кусков хлеба, которые макала в вино, разбавленное водой.

В большем она не нуждалась после тринадцатичасового сражения.

Утром 8 мая, когда солнце осветило зеленеющие поля, выяснилось, что робкие оказались правы: к западу от города стояло английское войско, выстроившееся в полный боевой порядок. Был немилосердно прерван сон тех, кто еще вчера, сидя за кружкой вина после победоносной битвы, считал, что ничего страшного больше не произойдет.

"Англичане! В бой идет Талбот!"

"Мы дадим им отпор!" - ликовали наемники и горожане, устремляясь к западным воротам. Они шумно требовали открыть их. Но командиры медлили; очевидно, против них выступили гарнизоны всех восьми бастионов, и ни у кого не доставало мужества начинать с ними битву. С тех пор, как помнили себя сыновья, отцы и деды, в сражениях с англичанами на открытой местности французы всегда терпели поражения.

"Дева! Где Дева?" - неслось по городу.

Когда она подъехала верхом, на ней была только легкая кольчуга, ее раненое тело бросало то в жар, то в холод, для распухшего плеча доспехи оказались слишком тяжелы. Ее встретили с ликованием. "За Девой!"

Но сегодня у Жанны было другое настроение. Она сказала, что сегодня воскресенье и день явления архангела Михаила. Сначала нужно пойти к мессе. "Только если англичане нападут, защищайтесь. Если же нет, не начинайте боя".