Жанна д'Арк

Уходя, соглядатаи в рясах постарались сделать свои лица непроницаемыми. Мысли у всех были одни и те же. Будь их воля, они показали бы этой строптивой мужичке, где раки зимуют… Но они хорошо помнили инструкцию, полученную от его высокопреосвященства, архиепископа Реймского…

Наступил вечер восьмого марта.

В приемном зале главного шинонского дворца зажгли пятьдесят больших факелов. При столь ярком освещении можно было рассмотреть даже закопченную роспись потолка и причудливые узоры на пестрых коврах, развешанных вдоль стен.

А платья придворных выглядели совсем фантастично.

Дамы, разодетые в бархат и парчу, ослепляли своими лебедиными шеями и изысканной прелестью модно-безбровых лиц. Их талии были туго затянуты. Высокие головные уборы, напоминавшие рога или сказочные башни, прятали волосы, создавая впечатление, что головы их обладательниц начисто выбриты.

Кавалеры, напротив, щеголяли длинными локонами. У многих они спадали на воротники роскошных камзолов и шуб, подбитых драгоценными мехами. Черные и цветные трико обтягивали ноги. Покрытые бисером башмаки оканчивались непомерно длинными носами, затруднявшими ходьбу. Округляя локти, играя эфесами разукрашенных камнями кинжалов, кавалеры любезничали с дамами или беседовали друг с другом.

Здесь можно было видеть весь цвет двора, все то, что еще блистало настоящими или поддельными драгоценностями, создавая достойный фон французскому королю.

Единственной темной кляксой на этом ярком фоне был сам король. Его внешность резко контрастировала с роскошной и вычурной обстановкой. Большая голова, выглядевшая еще большей от покрывавшей ее огромной черной шляпы, жалко качалась на непомерно тонкой шее. Простой черный камзол с надставленными рукавами говорил о бедности. Кривые ноги с подагрическими коленями, также обтянутые черным, поминутно вздрагивали.

Подозрительно кося глазами, король переходил от одной группы придворных к другой. Чаще всего он останавливался у середины зала, где собрались лица, привлекавшие всеобщее внимание. Это были главные советники двора: шамбеллан де Тремуйль, сенешал[9] де Гокур, канцлер де Шартр и еще несколько пожилых господ.

Жорж де Тремуйль особенно выделялся роскошью своего костюма и своим важным видом. На его жирном лице застыла самодовольная улыбка. Его необъятное брюхо, туго затянутое в бандаж, выпирало из-под алой бархатной шубы. Молча поглядывая по сторонам с целью определить, какое впечатление производит его особа, он незаметно прислушивался к беседе, которую монсеньер архиепископ вел со знатными послами, прибывшими из Орлеана. Послы, оказывается, приехали, чтобы посмотреть на Деву. Они просят, чтобы ускорили ее отъезд в помощь осажденному городу. Дуралеи! Они сами не знают, чего хотят. Сейчас эти господа увидят веселое зрелище, которое раз навсегда отобьет охоту к подобным авантюрам.

Почтенный шамбеллан рассчитал все тонко. Не случайно потребовал он, чтобы прием был обставлен особенно пышно. Не случайно порекомендовал королю надеть самое ветхое платье. Де Тремуйлю казалось, что он уже видит, как все произойдет.

Вот подлая мужичка входит в зал.

Вот стоит она, ошеломленная, ослепленная, потерявшая дар речи…

Ей надо найти короля, и она после долгих попыток справиться со своим смущением робко подходит к нему, шамбеллану, ибо кто же здесь одет богаче его?

Вот вам и конец забавного спектакля! Де Тремуйль едва удерживается от смеха. Лицо его краснеет с натуги. Ей-богу, он сейчас прыснет!..

Внезапное движение в зале заставляет шамбеллана отвлечься от своих мыслей. Шепот проходит по толпе придворных. Все замирают и с любопытством смотрят на дверь…

Это она!..

На пороге появляется граф де Вандом. Слегка наклонив голову, он проходит вправо, к камину.

Из-за его спины возникает юный паж в черном суконном костюме, с волосами, подстриженными в кружок…

Паж останавливается. Его губы вздрагивают. Его глаза скользят по лицам придворных. Затем уверенно, без тени смущения, быстрым шагом идет он вперед, к центру зала…

Жанна хорошо помнила, как все произошло.

Когда граф де Вандом явился в ее убогую гостиницу и сообщил, что король посылает за нею, она хотя и ждала этого, растерялась до смешного. Однако, подбадриваемая рыцарями, девушка быстро справилась с собой. На улице их ждала возбужденная толпа, проводившая Жанну до ворот замка. Поднимаясь по каменным ступеням вслед за молчаливым графом и стражником, несшим факел, девушка тщетно старалась унять биение сердца. Когда перед ней открылись двери приемного зала, она чуть не зажмурила глаза: так здесь было ярко и необычно.

Боже, какая роскошь, сколько красок и блеска! И какие лица! Все смотрят на нее… Одни – с улыбкой, другие – с холодным любопытством, третьи – с нескрываемой злобой. И ни одного дружелюбного, светлого взгляда!

Но где же он?

Не тот ли, с приторно-сладкими глазами? Нет, тот в рясе.

Или, может быть, этот, самый важный, со злым лицом? Нет, этот слишком толст и стар. Он совсем, совсем не такой!..

Его нигде не видно! Его нет! Эти гордые сеньоры насмеялись над ней, простой деревенской девчонкой!..