Жанна д'Арк из рода Валуа. Книга 1

Письмо, в котором недвусмысленно звучало разрешение начинать сватовство, епископ получил от него так скоро, что в другое время счел бы подобную спешку даже неприличной. Но сейчас, радуясь, что не ошибся, он складно и ловко надиктовал пышное многословное послание Арагонскому королю и отправил с личным гонцом и с единственным требованием – нигде не задерживаться.

Письмо, перенасыщенное лестью в адрес всех заинтересованных сторон, уведомляющее о скором приезде самого епископа и о его страстном желании повидать «драгоценную племянницу» для того, чтобы предложить ей крайне выгодный и достойный брак!

При этом епископ даже не предполагал, насколько своевременным окажется его приезд в Сарагоссу. И, уж конечно, он не мог знать, что где-то в высших сферах, недоступных ничьему пониманию, кто-то уже вложил сватовство герцога Анжуйского к Виоланте Арагонской, как крупицу мозаики, в давно составляемый узор из сложного переплетения судеб и событий, и сватовство это легло там прочно и основательно, как и положено событиям, что дают Истории новый толчок, поворот или новую легенду.

3

Провожатый наконец остановился перед портьерой с мавританскими узорами и, почтительно приподняв её, пропустил гостя внутрь.

«Господи, помоги мне! – мысленно вздохнул епископ. – Девица, конечно, перезрела – двадцать лет, а все не замужем. Но, кто знает, может от таких-то как раз беды и жди. Начнет сейчас выяснять – каков собой, набожен ли, добродетелен… А потом еще, не приведи Господи, соберется «подумать»! Вот уж совсем некстати. Время не терпит, мало ли что теперь в Европе начнется? Надо как можно скорее решить вопрос с этим браком, да возвращаться домой. Дело о созыве Пизанского собора висит на волоске, а голос Луи Анжуйского в решении вопроса о необходимости его созыва дорогого стоит! Порадую его удачным сватовством, и тем вернее он склонит слух к нашим уговорам. Собор изберет нового папу, а новый папа… – дай, Господи, чтобы им оказался тот, кто нужен! – новый папа вернёт церкви единоначалие! Тогда и о выходке сэра Генри можно сильно не беспокоиться. Голос единой церкви перекроет целый хор королевских выкриков! Но, но…»

Лицо епископа скисло и скривилось. Как все-таки неприятно зависеть от кого-либо, тем белее от перезрелой набожной девицы! Король накануне намекнул на ее желание всё-таки уйти в монастырь. Вот была бы глупость!

Караульный за портьерой, заметил недовольство на лице прибывшего важного гостя, и торопливо стукнул об пол алебардой. Тут же, справа от входа, открылась высокая резная дверь, откуда навстречу святому отцу степенно выползла одетая во все черное дуэнья со злым лицом. Кивком головы она отпустила провожатого, а на епископа взглянула с откровенной неприязнью.

«Ну вот, начинается, – подумал он. – Не успел прийти – сразу вызвал недовольство. Как бы еще эти мамки-няньки не вмешались и не уговорили девицу на постриг! Не зря, ох не зря, торопил меня герцог! Как чувствовал…»

На всякий случай он осенил дуэнью небрежным крестным знамением и протянул руку для поцелуя. Но старуха только взялась за его пальцы своими – холодными и жесткими, и епископа передернуло от этого прикосновения, как будто по руке пробежал липкими лапами паук.

– Принцесса ждет вас, – проскрипела дуэнья, поджимая с укором и без того морщинистый рот. – Давно ждет.

«Дура! – мысленно выругался епископ. – Тут такие дела творятся! Я что – должен был сказать гонцу, который без отдыха скакал от самой границы, мол, подожди, любезный, я сначала схожу посватаюсь, а потом послушаю про дела в Англии?! И без того голова кругом… Опоздал-то всего на полчаса, а старая идиотка уже кривится. Черт их подери совсем! Испанские бабы! На уме одни молитвы да свадьбы…»

И епископ в великом раздражении переступил порог.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ВИОЛАНТА

Арагонская принцесса Виоланта с раннего детства была воспитана в твердом убеждении, что королевская власть дается Всевышним не столько, как право, сколько как тяжелейшая обязанность.

Верная этому убеждению она с ранней юности предпочитала танцам, лютневой игре, вышиванию и прочим девичьим делам чтение книг с описанием царствований славнейших монархов Европы, изучала причины и ход наиболее выдающихся войн и сражений и не краснела от брезгливости, слушая европейские придворные сплетни, которыми развлекали фрейлины ее француженку-мать.

Однако ранняя смерть родителей, заставшая её врасплох в тринадцать лет – то есть, в таком возрасте, когда дверь во взрослую жизнь только-только открывается – внесла свои коррективы в королевское воспитание юной Виоланты. Если раньше еще можно было надеяться на несколько лет безмятежности, то теперь многое пришлось подавить в себе, как низкий простолюдинный бунт. И особенно романтические мечты о любви и прекрасном возлюбленном.

Отныне слабостей принцесса себе позволить не могла.