Жанна Д'Арк, Орлеанская Дева

«За пределами (вокулерского) края хозяйничали английские и бургундские солдаты, и, опасаясь встречи с ними, мы провели в дороге всю первую ночь. Жанна-Дева хотела послушать мессу, но кругом шла война, а нам нужно было проехать незамеченными. Каждую ночь она ложилась рядом со мной и Жаном из Меца, не снимая плаща и сапог. Я был молод тогда, но, несмотря на это, не испытывал ни желания, ни телесною влечения и не посмел бы тронуть Жанну по причине той добродетели, каковую в ней видел».

Точно так же отзывается о Жанне Жан де Мец:

«На пути, Бертран и я спали каждую ночь рядом с нею — Жанна лежала с моей стороны, полностью одетая. Она внушала мне такое уважение, что ни за что на свете не смог бы я досаждать ей; также, никогда не имел я к ней — я говорю это под присягой — никакого чувственного желания».

Жанна, без всякого сомнения обладала тем, что сейчас принято именовать «харизмой», она покоряла сердца и простых людей и знати мощным обаянием добродетели. Вот что пишет об этом В.Тропейко:

«Все соратники упоминают, что в отличие от мрачных религиозных фанатиков, на людях у нее всегда было веселое лицо, излучающее радость, для каждого наготове любезное и уместное слово; только наедине с Богом, во время исповеди и молитвы она плакала; ее абсолютная уверенность в победе укрепляла сомневающихся; невинность и детская непосредственность привлекала сердца грубых воинов, привыкших видеть вокруг лишь шлюх; юная красота радовала глаза, пылкая вера внушала уважение и благоговение» [3]. Безусловно, что Жиль де Рэ не стал исключением и поддался этому влиянию, и только нравственная убогость желает видеть в симпатии Жиля порок и похоть.

3. Жанна неустанно привносила в грубый солдатский быт французской армии элементы духовной жизни, по мере сил стараясь исправить дурные наклонности своих соратников. Вот слова герцога Алансонского: «Жанна сильно гневалась, когда слышала, что солдаты сквернословят, и очень их ругала, и меня также, когда я бранился. При ней я сдерживал себя».

Есть свидетельства о том, что Жанна призывала солдат исповедоваться и причащаться, прогоняла из лагеря женщин легкого поведения, строго запрещала грабить. Так чего же стоят утверждения о том, что Жанна знала о «преступных наклонностях» своего сподвижника и не пыталась их изменить, если даже совершенно незнакомые и посторонние люди не оставляли ее равнодушной? Вот, например рассказ вдовы некоего Жана Юре на Оправдательном процессе:

«Я хорошо помню, и сама видела и слышала, как однажды, знатный господин, идя по улице, начал клясться и поносить Бога; и когда Жанна сие увидела и услышала, то была очень встревожена, и подошла к господину, каковой клялся, и, взяв его за шею, сказала, «Ах! Сударь, Вы отрицаете нашего Создателя и Господина? Ради бога, Вы должны взять свои слова обратно прежде, чем я оставлю вас. " И затем, насколько я видела, означенный господин раскаялся и исправился, от увещеваний упомянутой Девы».

4. В 1992 году коллегия французских юристов подняла материалы процесса над Жилем де Рэ, и, внимательно их изучив, пришла к выводу, что процесс был сфабрикован церковными и светскими властями герцогства Бретань в сугубо корыстных целях.

«Обвинением не было предъявлено никаких вещественных доказательств. Убитые горем родители порой не могли назвать ни пола, ни возраста, ни имени своих погибших детей. Из многочисленной дворни Жиля только двое слуг дали однозначные показания против своего господина, за что и были в благодарность сожжены как сообщники. Зато все прочие «подельники» были освобождены — в первую очередь алхимик Франческо Прелати, показания которого сыграли роковую роль в обвинении (впоследствии Прелати все же был повешен, но не за алхимию, а за кражу и подделку печатей казначея Бретани), затем духовник Жиля Эсташ Бланше (его роль в деле неясна), и, что самое интересное, некая ведьма Перрин Мартен, по прозванию Ла Меффрей («наводящая страх»), обвинявшаяся в том, что поставляла Жилю детей — и это при том, как беспощадна была инквизиция к женщинам, лишь заподозренным в причастности к ведовству. Владения Жиля перешли почему-то именно к тем лицам, кто дал ход делу и санкционировал смертный приговор — епископу Нантскому и герцогу Бретонскому, а жители Нанта, где происходила казнь, оделись в траур и оплакивали осужденного» [13].

Таким образом, через 552 года после казни, Жиль де Рэ был реабилитирован.

Хотелось бы отметить, что в «трудах» ревизионистов нравственный облик Жанны выведен с точностью до наоборот по отношению к тому, который предстает со страниц исторической литературы. Делается это как бы исподволь и между строк, однако довольно четко прочитывается. Один из таких примеров приведен выше — Жанна, не пытающаяся повлиять на Жиля-садиста. Здесь используется психологический ход — подсознательно люди считают того, кто знает о преступлении и молчит, соучастником преступления. Вспомните шаблонную фразу: «С их молчаливого согласия…»

Ниже будут рассмотрены другие попытки вывернуть образ Жанны наизнанку.

«Разоблачение» — 7.

Безнравственная и жестокая Жанна.