Жанна д'Арк. Загадки Орлеанской Девы

Как мы уже отмечали, процесс в Руане начался без внятных обвинений против Жанны. Материалы, полученные с помощью провокационной «исповеди» Луазелера, годились только для провокационных вопросов, но сами по себе на обвинительное заключение не тянули. Теологические ловушки Жанна обошла блестяще. Однако после месяца изматывающих допросов судьи нащупали несколько подходящих пунктов: отказ Жанны подчиниться церкви (призыв девушки к папе, разумеется, в счет не шел), общение с Голосами, мужская одежда, детские игры у «дерева фей» и падение из башни Боревуара. Последнее рассматривалось теперь не как попытка бегства, а как покушение на самоубийство, притом по наущению Голосов. Была также попытка поставить в вину девушке «пророчество Мерлина», но развития это обвинение не получило, так как граничило с ересью: ведь получалось, что если Жанна одержала ряд побед, то колдун Мерлин более могуществен, чем силы рая, которые, по мнению судей, поддерживали англичан.

Единственный факт, который можно было интерпретировать как ересь, – штурм Парижа в день Богородицы. Однако и за это нес ответственность прежде всего тогдашний главнокомандующий французской армией – то есть Карл VII.

К концу марта были сформулированы 70 пунктов обвинения. 27 марта они были зачитаны Жанне. Основная часть дела была судьями выполнена: обвинение худо-бедно появилось. Появился и формальный обвинитель – Жан д’Эстиве. Защитника, разумеется, по-прежнему не было. Но и без защитника Жанна разнесла обвинения в пух и прах. Большинство из них, как выяснилось, были основаны на искажении ответов Жанны, а другие слишком политизированы. 2 апреля Кошон забраковал вариант Жана д’Эстиве и поручил Николя Миди разработку новой версии. Прежние 70 статей обвинения превратились в 12. В этом варианте обвинения – «Двенадцать статей» – использовались, главным образом, вольно интерпретируемые ответы Жанны по таким вопросам, как признание полномочий церкви, ношение мужской одежды, игры у «дерева фей», общение с Голосами и попытка бегства из Боревуара. Некоторые из этих обвинений сами тянули на ересь: например, утверждая, что у «дерева фей» могла присутствовать нечистая сила, обвинитель тем самым оспаривал действие святой воды, с помощью которой феи были когда-то изгнаны.

Ни слова об апелляции к папе в обвинении, разумеется, не было. В сущности, и там все было шито белыми нитками, но у Кошона уже не оставалось времени. Англичане были возмущены затянувшимся процессом и вовсю давили на Кошона и других судей.

«Двенадцать статей» были посланы в Парижский университет и другие церковно-юридические инстанции на оккупированных территориях. К середине апреля получили положительные отзывы, на основании которых Кошон мог сформулировать приговор. Вместе с тем слабость обвинения была слишком очевидна, и трибуналу требовалось хоть какое-то подтверждение со стороны подсудимой. Однако с этим пришлось повременить: в те дни Жанна тяжело заболела, вероятно, от пищевого отравления. 18 апреля Кошон и другие судьи пришли в ее камеру и потребовали, чтобы она предала себя в руки церкви – то есть в их руки. Жанна, будучи в жару, не приняла это требование. Уорвик позаботился, чтобы ее вылечили (кровопусканием). Сразу после того как Жанне полегчало, ее привели на очередное закрытое заседание и снова потребовали, чтобы она предала себя в руки церкви и отреклась. Девушка отказалась.

Считается, что болезнь Жанны была вызвана рыбой, которую прислал ей Кошон. Разумеется, он не собирался отравить узницу, которая стоила дороже золота.

Но что, если отравленную рыбу подсунули французские патриоты, полагая, что ее съест епископ? Возможен и другой вариант: они знали, что рыба достанется Жанне, и таким способом хотели избавить ее от костра. В результате они только добавили девушке страданий.

9 мая Жанну привели в камеру пыток и пригрозили ей. Девушка ответила, что все равно не отречется, но если вдруг проявит слабость, то потом откажется от своих слов. Тем самым Жанна сделала пытку бессмысленной. Ведь признание подсудимой имело смысл, только если бы она впоследствии подтвердила его публично, иначе судьи могли сами подписать за нее любое отречение. Вот! Когда обвинение было готово, Жанне пригрозили пыткой, и только ее стойкость и заявление о том, что она заранее отказывается от возможных признаний, предотвратили мучения. А квазиисторикам-батардистам этот факт почему-то ни о чем не говорит. Как, впрочем, и любые другие.

Спустя три дня Кошон снова поставил вопрос о пытке, но тут уж большинство высказалось против. Помимо того, что они помнили недавнее заявление Жанны, многие опасались, что девушка, значительно ослабевшая во время болезни, умрет под пыткой.

14 мая Парижский университет на специальном заседании утвердил заключение факультетов теологии и канонического права по делу Жанны. Оба факультета квалифицировали поступки Жанны как ересь и ведовство (колдовство). Сообщив об этом вердикте трибуналу, университет направил Генриху VI письмо с просьбой уничтожить Жанну.