Жанна д’Арк из рода Валуа. Книга 1

На том балу мало кто знал о намерении короля присоединиться к группе шутников, которые разделись догола, обмазали тела дёгтем и налепили на себя кусочки пакли, чтобы изобразить заросших шерстью дикарей. И мадам Куси, которая своими юбками сбивала пламя с тела, внезапно загоревшегося танцора, тоже не знала, кого спасает…

А Луи знал.

Изабо сразу поняла это по его лицу. Брат короля сам всегда хотел быть королем… И как раз накануне, он впервые узнал от возлюбленной, как страдала она от назойливых супружеских домогательств!

Что скрывать – в первый момент тогда ей стало лестно – корона и королева Франции были для Луи равноценны. Но герцог Филипп остудил её пыл. Как только всё улеглось и стало ясно, что король не пострадал, он велел унести умерших от ожогов дворян, взял побледневшую Изабо за руку и, якобы утешая, прошептал: «Не приведи мне Господь, мадам, узнать, что это было покушение. Виновному я сразу гарантирую плаху и пьяного палача с тупым топором в придачу…»

Вот тогда-то она впервые и почувствовала этот противный холодок на спине, и вполне искренний испуг звучал в её голосе, когда, бросившись к мужу, она спрашивала, всё ли у него хорошо…

Впрочем, в те времена было несложно обойтись без разбирательств и шума – сражение под Никополисом и пленение лучших дворян Франции, среди которых был и Жан Бургундский, перевесило гибель нескольких шутников. Разбираться не стали. К тому же, король-то остался жив и, разве что, не очень здоров – но всё равно обошлось… И тёплые чувства к герцогу Филиппу стали ещё теплей.

Однако, в те дни после изнасилования она прекрасно понимала – если Луи и сейчас что-то задумает, ему это с рук не сойдёт!

Времена изменились. Пришла пора расплачиваться за долгий, безрассудный кутёж.

Герцог Филипп слишком стар, не сегодня, завтра умрёт, а его кривоногий сын будет только рад вцепиться Луи в горло. Граф Арманьякский слишком ненавидит Изабо, чтобы хранить верность до самого конца. А сам Луи… О, Боже! Луи ещё ни одно дело не продумал настолько, чтобы довести его до успешного окончания – всегда что-то складывалось не так!

Нет, случись что, теперь им никто не поможет. «Плаха и пьяный палач с тупым топором…» О, Боже! Но Луи так упрям! А после произошедшего удержать его сможет только чудо… Или…

Или другая женщина!

Ах, как горько было Изабо признаваться себе в этом. Но правда есть правда – женщины Луи всегда увлекали и отвлекали. И, раз уж всё равно отовсюду доходят слухи, что герцог изменяет своей королеве с каждой встречной, то, почему бы не использовать эту слабость себе во благо? Тем более, что последствия изнасилования не замедлили сказаться, и беременность, замешанная на нервном срыве, протекала очень и очень тяжело…

Изабо усмехнулась отражению.

Мужчины могут сколько угодно играть мышцами на турнирах, выпячивать грудь на балах и раздувать щёки, заседая в Совете. Все они легко предсказуемы и послушны, когда женщине приходит в голову блажь поиграть с ними, или, наоборот, отдохнуть от них, дав поиграть другим.

Мариетта д'Энгиен и Одетта де Шандивер… Эти дуры до сих пор уверены, что только собственными чарами смогли увлечь – одна Луи, а вторая – короля. Но фокус в том, что и та, и другая, были просто вовремя подставлены и подсажены в нужные места, где их заметили и, как раз в тот момент, когда заметить хотели! Спасибо герцогине Анжуйской – это она, очень кстати, прислала одну, а другую, уже давно, подсунул герцог Филипп. Самим же девицам и объяснять ничего не пришлось, быстро сообразили, что от них требуется.

В итоге, в то время, когда в Меюн-сюр-Евр королева Изабо корчилась в родовых схватках, рожая ненужного ей сына Шарля, в Боте-сюр-Мари мадемуазель д'Энгиен готовилась стать матерью для мальчика, которого впоследствии назовут Жан Бастард Орлеанский, граф Дюнуа. И в это же время безумный король Шарль пристраивал голову на новую грудь, которая, по его мнению, оказалась не хуже предыдущей.

«Идиллия», – с отвращением подумала Изабо, вспоминая события четырёхлетней давности. Луи тогда так пошло её обманывал, а выскочка Мариетта совсем обнаглела. То, что она шпионила для Филиппа Бургундского – это ещё полбеды, но заявить, во всеуслышание, в присутствии королевы, что ЕЁ герцог подарил ей замок – это вообще ни в какие ворота… И Луи тоже хорош – от свеженького раскис, размяк, решил, что весь свет просто обязан его обожать… Господи, до чего же ничтожными становятся мужчины, когда смотришь на них глазами обманываемой женщины! И какой странной начинает казаться уходящая любовь…

Королева перекрестилась. Всё-таки, о покойном плохо нельзя… Но и хорошего из той поры вспомнить нечего. Глупости сыпались из Луи, как остроты из королевского шута, веселя его многочисленных врагов. Париж роптал, граф Арманьякский несколько раз открыто просил одуматься, но кто б его ещё слушал! Для Луи все было прекрасно – там любовь, тут любовь, власть, Париж, Франция… и собственное самодурство. О, чёртов Библейский змей, ну почему ты не подсунул яблоко Мудрости Адаму?!

Пришлось отравить эту дуру Мариетту.