Жанна д’Арк из рода Валуа. Книга 1

Этот крайне неудобный для герцога Жана человек, недолго оставался уязвимым, потеряв широкую спину своего вчерашнего покровителя Луи Орлеанского. Он быстро сориентировался и нырнул под мощный навес Анжера, откуда, словно феникс из пепла, явился с новым оперением. Да и сам герцог Анжуйский, до сих пор не баловавший двор своими посещениями, что-то зачастил в Париж. И, хотя рук к сытному пирогу власти не протягивал, но стоя за спиной графа, не давал окончательно того отпихнуть.

Ах, если бы не эти подозрения в убийстве! Уж как бы Бургундец тогда развернулся! Со всеми своими полномочиями опекуна, один на один с безумным королем и растерянной королевой… Уж он бы сумел тогда помешать любому, кто полез бы на освободившееся после кузена Луи место. Но вышло, что помешали как раз ему.

Герцог Жан терялся в догадках – кого подозревать? С одной стороны, злодей оказал ему неоценимую услугу, но с другой, он и самого герцога так подставил, что теперь всем честолюбивым замыслам, если и не конец, то верная отставка в долгий ящик! Так кто же мог оказаться так ловок? Карл Лотарингский? Нет, невозможно. Во-первых, у него в Париже нет таких связей, а во-вторых… Во-вторых, Карл – рыцарь. Для него посягнуть на особу королевской крови так же немыслимо, как и прибегнуть к помощи наёмных убийц.

Но, кто тогда?

Герцог Анжуйский? Смешно подумать! Этот вояка не успокоится, пока не перережет половину Италии ради своего Венецианского трона. Так что, грызня за власть в Париже – не его поле деятельности. Да и зачем ему рисковать и тратить деньги на то, чтобы убрать союзника, которого так долго поддерживал?

Герцог Беррийский? Этому о вечности пора думать, а не о политике…

Сам король? Из ревности? Нет, это уже слишком. И хотя в голову безумца всякое может прийти, все же, осматривая в целом картину недавнего происшествия, герцог Жан находил столько неувязок, что версия о королевской ревности выглядела безумнее самого короля. А больше никого и не оставалось. Герцог Бретонский ничего не значит после своей опалы, Алансон весь в долгах, Клевский… О, Господи! Можно перебрать в уме половину Франции, но после каждого нового имени неизбежно вставал вопрос: «А ему-то зачем?» И выходило, что только сам Жан Бургундский имел и возможности, и причины для убийства, но, вот ведь незадача, он-то знал, что не делал этого!

Бургундец повёл шеей и скосил глаза на графа.

Арманьяк радости тоже не источал. И мысли его, хоть и отличные от мыслей Бургундца, крутились, по сути, вокруг того же предмета.

Партия сторонников Орлеанского дома, которую он должен был возглавить, сколачивалась верно, но очень медленно, а Бургундец на месте не сидел… Не сегодня – завтра безумие короля вернется и, что тогда? Перевеса в расстановке сил никакого. Уж и так придворные остряки повторяют, что высокий дородный граф весит столько же, сколько низенький и щуплый герцог. А пройдёт ещё немного времени, убийство Луи Орлеанского забудется совсем, и весы придворной иерархии неизбежно покачнутся! Неужели и тогда, большая оптимистка мадам Иоланда Анжуйская, будет говорить, что «это несущественная ерунда» и заверять, что любую неудачу можно обернуть себе на пользу… Ох, не верилось в это Бертрану д'Арманьяк!

Поэтому и ехали оба соперника с угрюмым безразличием ко всему окружающему, смотрели только внутрь себя и, вполне согласуясь с неприветливым серым днём, резко контрастировали со всеми остальными всадниками.

Те, как дамы, так и кавалеры, были, напротив, очень взбудоражены и охотой – развлечением, делающимся всё более редким, и появлением на людях Одетты де Шандивер, только оправившейся после родов, которыми она подарила королю дочь Маргариту, и, самое главное, отсутствием на охоте королевы! И, хотя вслух никто на эту тему не говорил, почти каждый проезжающий по двору Лувра, нет-нет, да и бросал украдкой взгляд на одно из окон, за которым, сквозь тонкую решётку, белело лицо оставленной Изабо.

Собственно она и сама не собиралась ехать. Роды могли начаться со дня на день, поэтому пришлось сказываться больной всю последнюю неделю. Но об этом тайном обстоятельстве знали только Изабо, да старшая фрейлина госпожа де Монфор. Для всех остальных королеве просто нездоровилось. Однако же ни король, ни герцог Бургундский, ни кто-либо другой из придворной знати, не удосужились справиться о её самочувствии, не говоря уже о том, чтобы навестить лично и предложить поехать вместе со всеми.

От такого унижения до ссылки в монастырь всего один злобный шепоток, один неверный шаг, и всё! Опала, решение королевского совета и развод… А она-то, глупая, надеялась, что коротышка Жан тайно в неё влюблён и, получив королеву в любовницы, станет блюсти её интересы так же рьяно, как и Луи Орлеанский! Она даже придумала, как скрыть от него беременность, когда дело дойдет до постели, но мерзкий кривоногий урод избегал Изабо, словно зачумленную.