Жанна Ланвен

Аромат ириса и майской розы, оставляющий шлейф, когда женщина проходит мимо… и все благодаря дару интуиции и расчета. Конечно, все началось с мастера, работавшего в Грассе, Эрнеста Бо[523], он и создал эту смесь ароматов, но потом уступил формулу. Но разве это важно? У Шанель было имя, и аромат в честь этого имени. На такую смелость не решился Пуаре – дать свое имя и одежде, и духам. С этого момента стиль Дома моды мог бы проникать всюду невидимо, неуловимо и неосязаемо.

Жанна тоже решила попробовать себя на этом поприще.

Как и Шанель, она не разбиралась в парфюмерии, даже не знала технологию получения эссенций, поэтому обратилась к таинственной Madam Zed[524]. Без сомнения, это были всего лишь инициалы: эта достойная старая дама, русская по происхождению, работавшая на дому на улице Кастильоне, прекрасно знала не только дворцовый этикет старой Европы, но и алхимию ароматов. Она создала эссенцию буквально «в ложке», в очень ограниченном количестве. Идея была в том, чтобы сопровождать одежду марки Ланвен определенным ароматом, который бы дополнял модель, становясь завершающим штрихом к образу. Таким ароматом в 1923 году стала смесь ириса и фиалки, этими духами мадам Ланвен останется верна навсегда – Irise. Название напоминало и о цветке, из которого изготовлена эссенция, и о цвете Дома Ланвен, доминировавшем тогда в коллекциях с перламутром и зеркальным орнаментом.

В следующем году мадам Зед помогали трое молодых людей, Поль Вашер[525], Юбер Фрейсс и потом Андре Фрейсс[526]. Им удалось создать первый парфюмерный хит Дома Ланвен Mon Peche – ароматы гардении, гелиотропа, ванили и туберозы.

В Соединенных Штатах он появился под названием My sin[527], это название потом прижилось и во Франции. Вскоре мадам Зед заменил Андре Фрейсс, нанятый в 1925 году, именно он стал самым знаменитым «носом» Дома. Ритм был установлен.

В течение двух лет каждая коллекция сопровождалась рождением новых духов и туалетной воды. Для линии Sport появились духи Apres-Sport[528] и Cross-Country[529]. Потом появились духи, выражающие состояние души, – Comme-ci comme ca[530], J’en raffole[531] и духи-фантазии – «Нив Нал», «Кара-Денун», «Лайэя», «Догаресса», «Апельсиновый сад», «Испанская герань»… Ароматы производились как в виде духов и туалетной воды, которые наносились на кожу, так и в виде спреев для комнат и отдушек для белья и одежды, как делалось в былые времена. Например, «Испанскую герань» рекомендовалось «распылять в комнатах для ароматизации и очищения воздуха». В описаниях царила неопределенность: рекламные анонсы новых духов публиковались регулярно, но были очень непоследовательными, например My sin предлагался «всем женщинам, ведущим активный образ жизни и обожающим путешествия», но одновременно о нем писали как о «нежных духах, сочетающих ароматы гардении, гелиотропа и туберозы, для юных “дебютанток”, выходящих в свет». Описания мало сочетались друг с другом.

Рекламный плакат духов My Sin от парфюмерной фирмы Жанны Ланвен, 1950-е годы

В 1925 году духи перестали быть частью глобальной концепции стиля, который Ланвен будет оттачивать в последующие годы.

Обитель ароматов

Плохие воспоминания об истории с Lanvin Decorations были еще живы, но Жанна продолжала считать, что в той красоте, которую она создает, должен быть скрыт смысл. Духи Arpege[532], с триумфом запущенные в продажу в 1927 году, станут венцом ее усилий и настоящим произведением искусства в моде. Это был плод совместной работы парфюмера Андре Фрейсса, художника Поля Ириба и Рато[533]. На самом деле решение соединить архитектурно совершенный флакон с не менее идеальным ароматным содержимым пришло не сразу. Знаменитый «шар», черный или золотой, не был придуман и разработан специально для Arpege: все духи Ланвен с 1925 года разливались по таким флаконам.

Дома моды «Ланвен», 1927

Мысль Рато о шаре не была оригинальной. В 1911 году Пуаре использовал прозрачный стеклянный шар с золотой окантовкой для своих духов Mea Culpa, а в 1924 году Лалик придумал для первых духов Ворта Dans la nuit[534] флакон из синего стекла с выпуклыми звездами. Сфера хорошо ложилась в ладонь, словно продолжая естественный изгиб руки, и напоминала округлость живота или форму Земли, вызывая ассоциации с геометрическим совершенством во Вселенной и тайной рождения.

Оригинальность флакона Ланвен в том, каков был флакон на ощупь: он был совершенно гладкий, темный и таинственный, его простота казалась абсолютно совершенной, здесь не требовалось никаких дополнений. Упаковка называлась «флакон-шар».

Никаких сомнений, что Жанна Ланвен лично выбрала эту форму, достаточно только вспомнить коллекцию стеклянных пресс-папье в виде шаров, которую она собирала со страстной увлеченностью.