Жанна Ланвен

За несколько недель окончательно наступила осень, и началась новая жизнь. Впервые модистке хотелось некоторое время не заниматься делами. Она иногда уезжала в загородный дом, как и подобало состоявшимся людям. «Каждый человек, добившийся успеха в коммерции или производстве, – рассказывал журналист одного издания времен Второй империи, – имел контору в Париже и собственную уютную хижину, окруженную деревьями и цветами, в окрестностях»[85].

Молодая мать с этим была согласна: Маргерит нужен был свежий воздух. Ле Везине, который она выбрала как место, где можно обзавестись «хижиной», не обманул ее ожиданий.

В Париже все тоже вертелось вокруг Маргерит. Эмилио отошел на второй план, на первом он продержался недолго. Впрочем, молодой отец наслаждался жизнью в атмосфере всеобщей эйфории. Но теперь его присутствие стало почти бесполезным, потому что единственным человеком, который принимал решения – все решения, без исключений, была Жанна.

Малышка Маргерит росла, купаясь во всеобщем внимании, восхищении, заботе, словно экзотический цветок, привередливый и нежный. Эта девочка должна была получить самое изысканное воспитание. Страстная любовь матери открывала у нее все новые и новые таланты и способности, выходившие за рамки обыкновенного. Никакой государственной школы, только частные гимназии, курсы Дитерлена, где ее будут холить и лелеять и где она будет учиться с отпрысками состоятельных семейств, привыкших, так же как и она, к комфорту.

Очевидно, Жанна пыталась сделать так, чтобы судьба ее ребенка ни в коем случае не напоминала собственное прошлое. Наконец, она сама наслаждалась заботой, нежностью и беззаботностью, которых была лишена в детстве. Молодая мама полностью погрузилась в рай ранних детских лет, когда ничто так не ценится, как мечта. Маргерит покупали любую игрушку, какую она хотела. Когда Жанна стала одевать дочь в стиле принцессы из волшебной сказки, создавая своими руками платья из самых дорогих тканей и мехов, которые только были в ателье, стало ясно: она воплощала свои мечты. Дочь должна была стать образцом элегантности, чем она сама стать не смогла. Эта страсть настолько подчинила ее себе, что дочь даже иногда протестовала: например, когда ей было шесть лет, она наотрез отказалась выйти на улицу в казакине, отделанном обезьяньей кожей, посчитав этот наряд слишком вычурным.

И все же Жанне чаще всего удавалось скрывать собственные стремления, которые она хотела реализовать через дочь, мягко навязывая той свою волю. Самый яркий пример – занятия фортепьяно, ставшие впоследствии для Маргерит страстью всей жизни. В конце XIX века фортепьяно стояло в гостиной каждой процветающей буржуазной семьи и чаще всего было отдано дамам в безраздельное пользование. Уроки музыки считались достойным занятием для благовоспитанных девиц, ожидавших замужества. Чтобы Маргерит не сопротивлялась против новой задумки матери, Жанна наняла особенного учителя – Люси Каффаре, гениального чудо-ребенка. Она родилась в 1893 году, а первую премию за фортепьянное искусство на конкурсе в Консерватории получила в июле 1905-го – тогда ей еще не исполнилось и двенадцати лет. Это принесло ей большую известность и хвалебную статью с портретом в журнале L’Illustration. Там говорилось о необыкновенной студентке, «продемонстрировавшей удивительное чувство ритма. Эти маленькие ручки уже владеют изощренной техникой, а юный ум проник в тайны музыкального искусства, преодолев все испытания ученичества»[86]. Люси была не намного старше Маргерит и могла стать ее подругой и наперсницей. Зато в роли преподавателя музыки она представляла некий авторитет и была посланницей мира взрослых, что давало ей возможность учить и направлять девочку, постепенно создавая из нее то, о чем мечтала Жанна.

Вмешательство Жанны в отношения дочери с друзьями и наставниками не было слишком грубым, она просто вырабатывала некую стратегию поведения девочки, прокладывала путь, по которому дочь могла легко двигаться к успеху. Но довольно скоро собственные амбиции и честолюбивые планы хозяйки шляпного ателье вышли на первый план.

Друзья Ририт, маленькие Клемансо

И в Париже, и в Везине Маргерит часто играла с парой мальчиков чуть старше себя – кузенами Жоржем Гатино и Рене Жакмаром, внуками Жоржа Клемансо[87]. Первый написал мемуары, очень подробные и даже несколько откровенные, «Лапы Тигра с когтями судьбы». Одно название говорит о том, что книга – сплошное бахвальство, хотя и там можно найти несколько интересных и ценных для биографа деталей. С первых же страниц мы узнаем, что автор был сильнейшим образом привязан к Ририт, но его чувства ни в какое сравнение не шли с чувствами брата Рене, тот был в нее влюблен и любил всю жизнь.

Всем троим, Ририт, Рене и Жоржу, еще не исполнилось и десяти лет[88]. Они воспитывались в благополучных домах, окруженные вежливыми улыбками бонн, те заботливо исполняли все их желания и следили, чтобы все их нужды удовлетворялись.