Жанна Ланвен

Начиная с 1918 года город постоянно наводняла все более многочисленная публика. К аристократическим завсегдатаям прибавились русские, покинувшие родину во время революции, влиятельные финансисты, модные тогда художники, ставшие знаменитостями высокопоставленные военные. Приемы на террасах, красочные балы, костюмированные праздники напоминали ожившие картины, поражавшие воображение смешением стилей: здесь были и короны, и котелки, и кепи…

Здесь царствовала мода.

Еще одним модным местом стали Канны. Город цветов и изящных видов спорта в начале 1920-х годов превратился в самое светское место на Лазурном Берегу. Более сотни отелей и семейных пансионов открыли свои двери отдыхающим, в их распоряжение предоставляли отдельные номера, большие апартаменты по любой цене, не считая вилл и меблированных квартир. Климат необыкновенно мягкий, чистота везде идеальная, море прекрасное. Публика преклонных лет уже давно облюбовала это место, особой популярностью оно пользовалось зимой: на набережной Круазетт работал Институт парафинотерапии доктора Сендфорта, предлагавший новый способ лечения ревматизма, варикоза и ожирения при помощи ванн из минерального воска. Школа верховой езды в январе в Ля Напуле, февральские карнавалы, венецианский праздник, регата и провансальский фестиваль в марте, курсы вождения автомобиля в апреле, майские праздники с цветочными боями – всего этого хватало, чтобы пережить холодные месяцы.

В остальные месяцы были разнообразные чемпионаты, турниры и праздники в городском казино.

Филиалы начали работать в полную силу примерно к 1925 году.

Но уже в 1920-м самые эксклюзивные модели с улицы Фобур, 22, начнут расходиться по курортам. За 5600 франков посетители Биаррица могли купить накидку «Асканио»[251], напоминавшую о временах Вергилия[252], из черного бархата, отделанную по диагонали синим, с широким воротником в виде шали из меха речной выдры. За 7000 франков – модель «Сан-Ремо», намекавшую на другую Ривьеру, тоже для вечерних выходов, из вишневого бархата, отделанную серым муфлоном.

Очевидно, чувствуется тяга к другим странам. Италия особенно привлекала пристальное внимание Жанны, именно здесь она найдет основные цвета своего Дома.

Синий цвет Ланвен

Решительно, синий цвет стал настоящим символом Дома Ланвен. Созданный Жанной восхитительный поэтический образ отличал ее от двух главных конкурентов, слава одного из которых уже угасала, а звезда другой только восходила, – Пуаре и Шанель. Пуаре любил яркие роскошные цвета, а Шанель прославилась своим «маленьким черным платьем». Но она создавала свой собственный миф, и нескольких строчек в La Gazette de Bon Ton 1925 года хватит, чтобы все стало ясно: «Небесно-голубой напоминает о фресках Фра Анджелико[253], основным цветом обычно выбирается глубокий витражный синий, но синий цвет Ланвен – идеальное украшение любого наряда»[254].

Конечно, синий цвет был тогда в моде, его использовали многие парижские модельеры. Очень популярным был «синий Мадлен», запущенный в 1920-х годах Домом моды «Мадлен и Мадлен». Кларисса, глава раздела моды в журнале L’Art Vivant наставляла своих читательниц в выпуске 1 июля 1925 года: «Не стоит надевать ничего розовато-сиреневого, иначе будет казаться, что вы живете вчерашним днем. Сейчас в моде лавандовый, фиалковый, лиловый». Но пятнадцать дней спустя она добавляет: «Ну а теперь настало время тотального синего», иллюстрируя свои слова платьями от Пату[255], Жоржетт и… Ланвен. Волна увлечения синим цветом вновь захлестнула Париж. Впрочем, до войны этот цвет тоже был любим парижанами: в 1901 году открылся ресторан «Голубой поезд» рядом с Лионским вокзалом, и это название было потом использовано для спектакля Русского балета на музыку Дариюса Мийо[256]. В 1912 году парфюмерный Дом «Герлен»[257] выпустил духи L’Heure Bleue – «Синий час», чей ностальгический пудровый аромат нежно окутывал тогда вечерний Париж.

Жан Пату. Рисунок П. Эриа в альбоме «Тридцать кутюрье парижской моды» для журнала Vogue.

Фонд А. Васильева

В свою очередь, Ланвен вовсю использовала популярные названия: в 1925 году струящееся платье синего цвета со вставками цвета фуксии было названо «Синим часом», а в 1926-м появилось и восхитительное манто «Голубой поезд», о котором в описании говорилось: «из миндально-зеленой шерсти» со вставками «из бобрового меха». Настоящей находкой было соединение названия синего цвета с не соответствующим ему оттенком, превратив синий в состояние души, в настроение, сделав его эмблемой, символом. Символ давно ушедших дней, романтизма, невинности и чистоты; холодноватый лиризм меланхоличных песен; символ средиземноморского неба, голубой аристократической крови и прекрасных живописных творений прошлого, когда художники использовали растертую пудру из бирюзы и ляпис-лазурь.