Жар-книга

Зрители фильма становятся участниками культурной игры – вспоминая роман Булгакова и сериал Бортко, они сравнивают, ищут различия и пытаются понять, где у Кары лучше.

Михаил Ульянов (Пилат), конечно, выразительно вскидывает бровь, похож на римского полководца и живописно смотрится на фоне реального Иерусалима. Но у Кирилла Лаврова зато роль была сохранена в полном объеме, и он прекрасно выражал облик и принципиальную сущность могучей государственной власти. Валентин Гафт (Воланд) обаятелен, но как-то уж очень предсказуем, тогда как для Олега Басилашвили роль была «на сопротивление», и он построил запоминающийся образ. Александр Абдулов в роли Коровьева (у Бортко) был великолепен, тогда как Александр Филиппенко в этой же роли слишком уж показательно-театрален. Облик Анастасии Вертинской прекрасно годится для Маргариты, но роль так сокращена и обрезана, что играть актрисе нечего. Она выглядит просто хорошенькой дамочкой, одетой и причесанной в стиле 30-х годов. Виктор Раков (Мастер в фильме Кары), отличный актер, которому почему-то не везет со славой, на мой вкус, выразительнее Александра Галибина, но и он смотрится как нарисованный, как наивная кино-иллюстрация к роману…

Вот разве что сдержанный Николай Бурляев (Иешуа) явно лучше конфетного Безрукова. И оба Бездомных хороши – и Галкин у Бортко, и Гармаш у Кары. Но из-за нервозного монтажа с Бездомным-Гармашом мы расстаемся в клинике профессора Стравинского и не узнаем, как Мастер и Маргарита, улетая в покой, попрощались с ним, и как он потом изменился, став в свою очередь профессором. А ведь то, что невежественный пролетарский поэт стал думающим интеллигентом, очень важно для смысла романа. Для картины же Кары это не так важно, поскольку она снята с неизвестной целью и не имеет собственной системы ценностей.

Режиссер хотел уместить все, но в результате не вышел ни один целостный образ – ни древний Ершалаим, ни сталинская Москва. Бал у Сатаны какой-то жалкий, в стиле кооперативного кино 90-х, с голыми раскрашенными девахами-интердевочками, сеанс в Варьете вовсе не получился, «нехорошая квартира» слишком обыкновенна – да еще и без кота с примусом и сцены пожара, выпавшей при монтаже. Вся «великая, вечная, верная» любовь свелась к двум-трем кадрам, где Мастер нежно обнимает Маргариту, причем мы даже не узнаем, что дама вообще-то была замужем. Домработницы Наташи нет, разгрома квартиры Латунского нет… да мало ли чего нет. Поэзии нет. Магии нет. Остроумия нет. (Булгакова нет!!)

Москву в 1994 году еще можно было использовать для натурных съемок, и ее не потревоженные градостроительным бумом панорамы вызывают ностальгические чувства. Хохот Сатаны над этими панорамами, раздающийся в начале картины – пожалуй, единственный настоящий художественный образ. Да, художественность – это, пожалуй, главное, чего недостает фильму Кары. Интересных ракурсов, неожиданных монтажных стыков, оригинального освещения. Вообще всего того, чем так славно было искусство кино. Но для этого роман Булгакова должен был встретиться с крупным режиссерским талантом. С Орсоном Уэллсом, с Чаплиным, с Тарковским, с Феллини или Висконти. (С Элемом Климовым, который хотел снять «Мастера и Маргариту» и не дожил до этого…) Тогда бы грандиозное очарование романа, возможно, перешло бы в новое качество, воплотилось на экране.

А без этого перед нами ряд иллюстраций. И у Бортко иллюстрации, и у Кары. У Бортко – лучшего качества. Он более мастеровит. А у Кары мы смотрим скучнейшее чередование средних и крупных планов, с преобладанием средних. Причем все это сопровождается непрерывным музыкальным фоном.

И это нам еще не нравился Игорь Корнелюк в сериале Бортко! Корнелюк, по крайней мере, профессиональный композитор, разбирающийся в киномузыке. Несмотря на унылое звучание его синтезатора, к которому он так привержен, он хотя бы сочинил для сериала Бортко пару эффектных номеров. А то, что звучит в фильме Кары – ужасающе и бесформенно. В титрах указаны Альфред Шнитке и Андрей Шнитке, но разум мой отказывается верить, что это безобразие создал Альфред Шнитке. Будем думать, что неведомый нам Андрей Шнитке на правах родственника что-то такое подсочинил для картины. К сожалению, афоризм советского пианиста Арнштама «как известно, кинематографисты свински необразованны в музыке» (знаю об этом из мемуаров драматурга Евгения Шварца) – по-прежнему более чем актуален.

В общем, семнадцать лет «на полке» пошли на пользу картине Ю. Кары и создали ей хотя бы минимальную ценность, которой абсолютно не было в момент создания и которой не будет уже через пару лет.

Как говорится, «посмотрели и забыли».

2011

Пятая лихорадка

Драматическая судьба телевизионного «5 канала» продолжается: ему опять уготовано обновление, четвертое по счету, начиная с 2004 года.