Жар костей не ломит (СИ)

Кивнув Малому, я поудобнее перехватил винтовку. Подождал, когда пацан откроет дверь и первым вошел внутрь. Мощности лампочки под потолком едва хватало, чтобы освещать металлическую лестницу. Самую обыкновенную, спаянную из стандартный пролетов, и удерживаемую в вертикальном положении за счет толстого уголка, идущего от пола до верхней площадки.

Я поводил стволом вверх-вниз и, не обнаружив видимой угрозы, шепнул притихшему пацану за спиной:

— Чисто.

Занял позицию напротив лестницы, контролируя вход на второй этаж. Густые тени притаились по углам, и даже не думали шевелится. Замкнутое пространство погрузилось в мертвую тишину, мертвее не бывает и вдруг хлопок! Я дернулся от резкого звука, едва не нажав на спусковую скобу.

— Малой, да что б тебя.

Пацан забыл придержать дверь, и та хлопнула от души.

— Василий Иванович, она…

— Т-с-с, — зашипел я на явно нервничающего напарника и кивнул в сторону противоположной стены. Сам замер, вслушиваясь в окружающую темноту. Слишком странная тишина для такого места: ни далеких голосов, ни стуков, ни шорохов, словно мы находились не в автомастерской, а в морге. Только в морге еще и воняло, тем же формалином, а здесь даже нахваливаемым борщом не тянуло. Обыкновенное ничто.

— Прикрой! — шепнул я пацанц и метнулся в сторону лестницы. В считанные секунды преодолел первый пролет и замер на площадке, ткнув стволом винтовки в сторону входа в кафе. По-прежнему ничего…

— Василий Иванович, — раздался встревоженный голос из темноты.

— После.

— Василий Иванович, тут внизу еще одна дверь, прямо под лестницей. И за ней что-то подтекает, уже целая лужа набралась. Василий Иванович, кажись это кровь.

Да что б тебя, Малой… Тоже мне судмедэксперт выискался. Умудрился в потемках на глаз состав жидкости определить.

Очень не хотелось тратить драгоценное время, выясняя причину волнений Синицына, но еще меньше хотелось оставлять не зачищенное помещение в тылу.

Спустившись вниз, шагнул вперед и замер — из сумрака проявились контуры проема, без каких-либо опознавательных знаков. Простая безликая дверь с темной лужицей, расплывшейся чернильным пятном на пороге. Действительно, похоже на кровь, а также техническое масло, сироп и еще тысячу известных миру жидкостей.

— Василий Иванович, вы видите это?

Нет, пацан, я слепой. Ты еще пальцем ткни, чтобы совсем для идиотов было. И пацан ткнул, правда не пальцем, а стволом автомата, лишний раз заострив внимание на странной детали окружающей обстановки.

Малой, да что б тебя…

Подавив внезапно возникшую вспышку гнева, упираюсь плечом в косяк. Напротив застыл встревоженный пацан, а между нами полотно двери и лужица, больше всего напоминающая коврик для обуви.

Показываю взглядом на ручку, а сам вслушиваюсь в царящую кругом тишину. Пацан начинает неловко перекладывать автомат, но вовремя соображает, что оружие должно находится в рабочей руке, а дверь можно открыть и левой.

Малой, ну же… не тяни резину. Замок щелкает и перед глазами возникает легкий зазор. Я толкаю дверь, и та послушно распахивается, не издав ни малейшего звука, словно это был не кусок тяжелого пластика на петлях, а легкая паутинка на ветру.

Захотелось немедленно снять перчатки, чтобы прочистить ушные проходы. Я даже мотнул головой для порядка, а когда вновь посмотрел на Малого, тот уже высунулся по пояс в проем. И про команды забыл и про оружие, открыв от удивления рот, созерцая представившуюся ему картину. Мамкин воин, чтоб его…

Уперев приклад в плечо, осторожно выглядываю следом. Рассеянное зрение настроено на движение, поэтому не сразу обращаю внимание на обстановку. Только крупные объекты без деталей, вроде кровати, стоящей у стены. Замечаю четыре источника света в виде фонарей, расположенных по углам комнаты. Перекрестие лучей сходится под потолком, выхватывая из темноты парящую в воздухе фигуру. Тонкое тело, прикрытое короткой ночнушкой, выгнуло дугой, так что голова девушки запрокинулась назад, а руки безвольно повисли, болтаясь за спиной сломанными крыльями. С ладоней, с тонких пальцев не переставая капает жидкость, в большую лужу на бетонном полу. Черная клякса давно расползлась, растеклась по комнате мелкими ручейками. Тонкие линии то закручивались по спирали, то вытягивались и ломались, складываясь в причудливые узоры. Поведение крови нарушало все известные законы физики, подчиняясь воли неизвестного мастера. Полубезумного маэстро, использующего вместо кисти потоки воздуха, а вместо полотна — бетонную поверхность. Какую мысль пытался донести художник, сказать сложно, поскольку часть работы оказалась скрыта тенью, а та что была видима, представляла собою нагромождение сложных фигур.

— Василий Иванович, у нее из живота какая-то дрянь торчит.

Я вздрогнул, осознав, что все это время стоял и пялился, завороженный невиданным доселе зрелищем. Забыв про оружие в руках, про потенциальную угрозу. Хотя какая к черту угроза, когда из обстановки четыре голых стены и койка: врагу даже спрятаться негде. Единственное живое или скорее мертвое существо парило прямо под потолком в центре комнаты.