Жар костей не ломит (СИ)

Какая-то она странная: язык заплетается и слова едва подбирает. Неужели выпила? А с другой стороны, чему удивляться, госпожа Сарбаева тоже живой человек, которому необходимо расслабляться. Вот и накатила стаканчик другой.

— Если я не вовремя…

— Нет-нет, Никита, все хорошо. Расскажи, как там ребята, как школа.

Меньше всего хотелось рассказывать про то, что так мечталось забыть и от чего раскалывалась черепушка. Диана Ильязовна выступала в роли этакой старой бабки, требующей от внучка скучного, никому не нужного повествования. Я честно попытался, но сил хватило лишь на пару минут. После чего сдался и окончательно затих.

— Никита, а ты почему звонишь? Возникли проблемы с моим предметом?

— Диана Ильязовна, я по поводу сна.

— Какого сна?

— Где вы убитая лежите и…

— Где я что?!

Вот блин… А Василий Иванович мог бы предупредить, что Сарбаева не в курсе. Пришлось долго и упорно пересказывать сон, с подробностями и нюансами. Кажется, Диана Ильязовна за это время успела протрезветь, по крайней мере речь ее стала носить более внятный характер.

— Когда это случилось?

— Буквально на днях, когда…, - не успел закончить фразу, как меня тут же прервали.

— Подожди, еще раз опиши обстановку квартиры.

И я как попугай во второй раз начал рассказывать про светильник в форме маяка, про стаю дельфинов на заднем фоне, про дурацкий журнальный столик, вечно мешающийся под ногами. Когда речь зашла о кухне, требовательный голос вновь остановил меня.

— Опиши сломанную солонку.

— Эта которая в виде поваренка?

— Да!

Я устало вздохнул.

— Да нечего там описывать, на неё как будто наступили и раздавили.

— Подробнее! — в женском голосе прорезались нотки строгой училки.

Позвонил, называется… Поделился мыслями по поводу новой теории о возможностях человеческого мозга просчитывать вероятности наступления грядущих событий.

— От солонки ничего не осталось: обычный мусор — гора пластмассовых обломков.

— Опиши их: форма, количество, размеры.

— Блин, да откуда я знать могу?

Вот уж не было нужды запоминать всякий хлам под ногами, тем более во сне.

— Никита, это важно.

Ну раз важно… Я прикрыл глаза, пытаясь напрячь память: угловой диван, длинная тень от стола на полу, пластмассовые останки.

— Солонка была пустая, никаких следов соли. Все что ниже головы раздавлено в крошево, ну может пару длинный осколков осталось, а вот лицо с колпаком уцелело: всего лишь несколько трещин… В местах скола острые зубцы.

— Это как? — тут же уточнила Диана Ильязовна.

— Отломалось не гладко, а по изломанной линии. Это похоже на… на…

— Похоже на то, как дети рисуют горы?

— Да, можно и так сказать. Горы или острые зубы акулы.

И что она к солонке прикопалась, неужели других тем для обсуждения нет? Как выяснилось есть, но лучше бы она их не поднимала.

— Теперь опиши мое тело в подробностях.

— Ваше тело?

— Да-да, мое тело, что здесь не понятного?

Действительно, что… Описывать взрослой женщине, на минутку моей учительнице, как выглядит ее обнаженная грудь, живот, разведенные в стороны ноги. К такому жизнь не готовила. Я почувствовал, как краска стыда заливает лицо, обжигая горячим щеки.

— Никита, ты на связи?

— Да.

— Почему молчишь?

— Я не буду.

— Чего ты не будешь?

— Не буду вас описывать. Василий Иванович стоял ближе, его и спросите, а я отказываюсь.

— Хорошо, тогда объясни, с чего ты решил, что лежащее на столе тело было мертвым. Нож из груди торчал, шея свернута под неестественным углом, лужи крови на столе?

— Нет… Не знаю… Трудно сказать… никаких особых следов не заметил, если не брать в расчет кровь на губах. Просто… просто почувствовал и все тут. Вы лучше Василия Ивановича спросите, он тело осматривал, а меня из кухни выгнал.

В трубке раздалось пренебрежительное п-ф-ф, словно старинный паровоз выпустил пар. Понятно, значит с Василием Ивановичем они снова разругались, поэтому давай, Никита, отдувайся за двоих. А вот не буду… не буду и все тут. У меня своя жизнь и вообще, к выпускным экзаменам готовиться нужно.

— Мне пора идти.

— Никита!

— У меня уроки.

— Никита, подожди…

Я не стал дослушивать, нажав кнопку отбоя. Спрятал телефон в карман и закинул портфель за спину.

В этом году обещают строгий отбор в военную академию, шесть человек на место, поэтому к экзаменам и вправду нужно готовиться. Вот только шипучки куплю, и пару шоколадных батончиков для поддержания работы мозга.

Следующие несколько дней пролетели незаметно. Школьные заботы затянули в привычный водоворот. Нового материала учителя практически не давали: шла усиленная подготовка к итоговым тестам, первая часть которых согласно графика была запланирована в марте.

— У вас два месяца на подготовку, — напоминала Галина Николаевна в начале каждого урока. — Два месяца перед важным событием, определяющим будущее.

— Поворотная точка в вашей судьбе, — вторил Армен Георгиевич нашей классухе. Урок был другой, а слова все те же.

Даже трудовик, и тот проникся важностью момента.