Жар огня

Выдержав взгляд опекуна, я отрицательно качнула головой. А потом поняла, как уйти. Придерживая одеяло, взяла с постели лист бумаги и написала: «Мне безразлично, кто и что думает. Давай спать, утренний подъем никто не отменял». Извиняться за то, что разбудила, посчитала излишним.

Пока Харн читал, положила одеяло ему на кровать, а сама воспользовалась невидимостью и вышла. Я мечтала как можно скорее оказаться у себя и не обратила внимания на движение темных силуэтов, приняв их за колышущиеся тени от веток деревьев.

Глава 22

Хотела бы я на следующий день все ночные события воспринимать как дурной сон, но не получалось. Самое ужасное, что при свете дня я схватилась за голову сообразив, что натворила. Необъяснимая убежденность в том, что в Извилье я видела Нэйтана, растаяла с первыми лучами солнца, и мне стало дурно оттого, что всполошила столько людей из-за банального сна. Собственное поведение ночью казалось недопустимым и глупым. Хорошо, я поставила Харна в известность насчет своих подозрений, но, во имя Бездны, о чем я думала, призывая Тень?!

Хуже всего, что теперь Харн убежден в необходимости нашей помолвки. Нет, он лишь еще один раз поднял эту тему и не настаивал, но я по глазам видела, что идею не оставил и просто дает мне время свыкнуться с ней.

Никакие физические нагрузки и марш-броски не избавляли меня от чувства вины перед принцем. Ведь я своим неосмотрительным поведением подставила его. Тень больше не объявлялся, шли дни, и отсутствие новостей лишь убеждало в том, что я спутала свои фантазии с действительностью.

Моим спасением стал Морис. Парнишка привязался ко мне и как приклеенный следовал хвостиком по лагерю, желая быть полезным. Мы сблизились. Пусть он был не намного меня младше, но я воспринимала его покровительственно и старалась лишний раз подкормить.

Зачастую одну булочку ели на двоих, так как он отказывался принимать угощение просто так. Мы оба сироты, и я понимала его гордость, вспоминая себя на первых порах знакомства с Харном. Когда все теряешь и твоя жизнь разрушена, гордость — единственное, что остается. Гордость и чувство собственного достоинства.

Морис мало и нехотя рассказывал о себе. Насколько поняла, родители его умерли, а ближайшим родным лишний рот оказался не нужен, и он сбежал от родственников, предпочтя сам зарабатывать на жизнь. Иногда его карие глаза смотрели с совсем не детским выражением и казались глазами старика на молодом лице. Я догадывалась, что мальчишке пришлось много пережить за время скитаний, и от этого щемило сердце. Зато он как никто умел радоваться жизни, а еще глаза горели, когда рассказывал о тех местах, где уже успел побывать. Я боялась, что однажды Морис сорвется и убежит от нас, отправившись в путешествие. Судя по его многочисленным рассказам, надолго парень в одном месте не задерживался.

Мне стало немного спокойнее за Мориса, когда тот случайно попался на глаза магистру Марлаку.

— Почему вокруг тебя повышенный магический фон?

— О чем вы? — сделал удивленные глаза мальчишка.

— Ты бывал на отборах? — прищурившись, разглядывал его магистр.

— Нет, — смутился парень, опустив голову, и заковырял носком ботинка землю. — Но изредка, когда я злюсь, в воздухе вспыхивают искры.

От этого неожиданного признания я чуть не села на землю. Почему же он молчал?! Но теперь стало понятно, отчего, несмотря на все запреты, он всегда пробирался на наши тренировки, с фанатичным интересом наблюдая, как мы используем силу.

— Почему ты не пошел на отбор?

— А зачем мне это? — задиристо поинтересовался Морис, став похожим на ершистого воробья, но под пристальным взглядом магистра сник и тихо признался: — Не хотел, чтобы меня заперли в Академии и указывали, как жить.

— Ты и сейчас так думаешь? — проницательно спросил Марлак. Мальчишка молчал, и магистр сказал: — В конце лета придешь на отбор в Саруне. Тебя посмотрят.

Затаив дыхание, не веря, Морис молчал.

— Придешь?

— Да, — едва слышно выдавил из себя мальчишка.

— Не слышу.

— Да, магистр! — громко крикнул Морис, засветившись от счастья.

Марлак скупо улыбнулся и неожиданно подмигнул мне. Он ушел, а мы, ошалевшие, уставились друг на друга, не находя слов. С этого дня Морису разрешили присутствовать на наших тренировках и участвовать в марш-бросках. Пусть он и не выдерживал заданного темпа, плелся в хвосте и отставал, но всегда нагонял группу на привале, безошибочно находя в лесу.

Как-то утром Харна вызвали к магистру Марлаку. Он вернулся, сообщив, что мы отправляемся в Извилье.

— На сколько? Что-то из вещей брать? — оживился Морис.

— Мы сегодня вернемся, ты останешься здесь.

Мальчишка просящим взглядом посмотрел на меня, а я на принца, но тот отрицательно покачал головой.

— Мы поедем на лошадях.

Морис поник, но опекуну было не до его обид. Он хотел как можно скорее выехать, а нужно еще переодеться для путешествия.

«Почему нельзя переместиться порталом?» — стало интересно мне.

— Лучше не привлекать внимания.

«Это касается Нэйтана?»

— Не здесь, — покачал головой Харн, сминая мою записку.