Жар предательства

Но потом я открыла глаза и сообразила, что нахожусь в роскошном гостиничном номере, застеленном коврами и уставленном мягкой мебелью. Несколькими часами ранее, заселившись в отель и поднявшись в свой номер, я увидела ожидающие меня два чемодана, которые доставили сюда из Эс-Сувейры. Каково же было мое потрясение, когда я обнаружила, что мои вещи перемешаны с одеждой Пола. Тот, кто упаковывал наши чемоданы в Эс-Сувейре, не отличал мужскую одежду от женской. Всего за десять минут я заново уложила свои вещи и приготовила одежду, в которой полечу завтра. Разбирая вещи Пола, я не чувствовала ни гнева, ни боли – только глубокое оцепенение. Заместитель консула Конуэй – она настояла, чтобы я обращалась к ней по имени, Элисон, – проводила меня до гостиницы в полицейском автомобиле без опознавательных знаков. Его предоставил нам инспектор после того, как я подписала официальное заявление и снялась с ним на фото, которое для всего мира будет означать: Дело закрыто. Правда, я заручилась обещанием полиции, что эта фотография попадет в прессу не раньше, чем я сяду в самолет и вылечу в США. Я не хотела, чтобы на меня все пялились в аэропорту. Хотела уже быть дома к тому времени, когда будет обнародована информация о том, что я благополучно выбралась из североафриканских «джунглей».

– Вы молодец, хорошо держались, – похвалила меня Элисон, когда мы вошли в гостиницу. Персонал предложил нам выпить чаю, пока для меня готовят номер. – Они хотели свернуть это дело побыстрее, без лишней шумихи. И очень рады, что вы им подыграли.

– А что еще мне оставалось?

– У многих, кто пережил нечто подобное… давно бы уже проявились признаки посттравматического стресса. А вы не расклеились перед инспектором, не утратили самообладания. Я искренне вами восхищаюсь.

– У меня было несколько недель, чтобы более или менее прийти в себя. И я хотела бы попросить вас об одной услуге.

Я объяснила, что в пустыне живет одна семья, которая приютила и выходила меня. Описала, где примерно находится оазис, который эти люди в данный момент называют своим домом. Отдала Элисон оставшиеся 28 000 дирхамов и спросила, не сможет ли она совершить маленькое чудо и доставить эти деньги им.

– Ничего не обещаю, – сказала она, – но попытаюсь.

– Полицию желательно не привлекать. Насколько я успела понять, они с опаской относятся к официальным властям.

– Берберы?

Я кивнула.

– Да, найти их будет непросто.

– Можно задать вам прямой вопрос?

– Разумеется.

– Полиция проводила поиски в том районе пустыни, где последний раз видели моего мужа?

– Несомненно. И пока ничего не нашли.

Под «ничего», я знала, она подразумевала, что не было обнаружено ни тела, ни усохшего трупа, обуглившегося на солнце и объеденного стервятниками.

– А тот гид, что видел его… он опознал именно Пола?

– Я читала отчет Sûreté Уарзазата. По его описанию, это был белый мужчина почти двухметрового роста, шесть футов пять дюймов, худой, с длинными седыми волосами и отросшей щетиной на лице – видимо, он не брился несколько дней. Похож на вашего мужа?

Я закрыла глаза и снова увидела волосы Пола, в беспорядке спадающие на плечи. Он спешил на автобус, отходивший с автостанции Уарзазата, и мои оклики только заставляли его ускорить шаг.

– Да, похож.

– Конечно, это мог быть другой белый мужчина примерно тех же лет и телосложения, решивший в тот день прогуляться по пустыне. Я справлялась у своих коллег из других консульств и посольств. Ни у кого из них нет информации о пропаже еще одного мужчины с такими же внешними данными.

Задавая свой следующий вопрос, Элисон тщательно подбирала слова.

– Вы по-прежнему настаиваете, что видели вашего мужа на улицах Уарзазата спустя несколько часов после того, как он, по утверждению свидетелей, исчез?

– Я видела то, что видела. Но всегда ли истинно то… что мы видим? Или это просто то, что мы хотим видеть?

Элисон с минуту поразмыслила над моими словами.

– Поверьте – и я знаю, что говорю, потому что несколько лет назад потеряла сестру: она погибла в автокатастрофе; я тоже ехала в той машине, пассажиром, – когда, казалось бы, вы оправились от травмы как таковой, пережитое вдруг ни с того ни с сего всплывает и хватает вас за горло. Так что не удивляйтесь, если теперь, когда вы вне опасности, вас начнут мучить кошмары.

Сегодня в четыре часа утра кошмары начались. Я почувствовала присутствие в комнате некой темной силы, которая, казалось, вот-вот сомкнется вокруг меня и уничтожит. Я не могла определить, кто или что это. Как я отреагировала? Встала с постели и какое-то время мерила шагами комнату, потом что-то накинула на себя, спустилась вниз с чемоданом, в котором лежали вещи Пола, и отдала их бездомному лет сорока пяти, лежавшему в канаве неподалеку от отеля. Просто поставила перед ним чемодан и вручила ему пятьсот дирхамов из той тысячи, что оставила себе на чаевые и текущие расходы. Нищий вытаращил глаза, когда увидел, сколько денег я сунула ему в руку.

– Почему мне? – спросил он.

– А почему бы нет?