Жар-птица

– Миа, кто-то однажды сказал о постоянстве и недалеких умах[3].

– Итак, вы считаете, что постоянство в убеждениях не нужно?

– Я считаю, что глупо придерживаться какого-либо мнения лишь потому, что мы придерживались его раньше. Но оставим это. Раз уж мы заговорили о Вильянуэве, следует учесть кое-что еще.

– Что именно?

– Эта планета – застывшая во времени часть истории. Мы покинули ее семь тысяч лет назад. Поскольку некоторые считали искинов разумными, на орбите оставили энергетические спутники и даже периодически ремонтировали их. Но не будем пререкаться относительно разума. Там находятся самые старые из ныне существующих и функционирующих искинов. Представьте, что это значит для ученого – получить доступ к сети Вильянуэвы, исследовать данные той эпохи. Это как если бы земной историк третьего тысячелетия получил возможность побеседовать о политике Египта с человеком, жившим на берегах Нила при Рамсесе Третьем. Но ведь нам все доступно, нужно лишь полететь туда и забрать их. Есть и еще одно соображение, Миа. Искины той эпохи могут представлять немалую ценность для коллекционеров. Я вовсе не предлагаю никому отправиться туда и попробовать вывезти их, чтобы потом продать. Это слишком опасно. Но на рынке за них дали бы немало.

На два-три дня Алекс вновь оказался в центре внимания журналистов. Всевозможные политические деятели, не сумевшие подобраться к Алексу два года назад, когда мы вернулись с Салуда Дальнего, накинулись на него за призывы рисковать жизнью ради «бесполезного хлама», как выразился один член законодательного собрания.

Появлялись сообщения о том, что все больше людей готовы отправиться к забытой планете в надежде сделать состояние.

– Я вовсе не это имел в виду, – сказал Алекс репортерам.

Подключились, разумеется, и ученые. Алекс вновь стал «грабителем могил», только на этот раз он подвергал опасности глупцов, готовых клюнуть на приманку. Широко известен стал пилот-одиночка, который отправлялся к Вильянуэве вместе со своим шурином. «Что в этом сложного?» – ответил он на вопрос репортера.

Я заверяла Алекса, что желающих вряд ли окажется много.

– Люди не настолько глупы, – сказала я.

Алекс ответил не сразу.

– Жаль, что я слишком много нагородил не подумав. Но что сделано, то сделано. Переживу как-нибудь.

Я знала, что случится. Мы оба это знали. Я изо всех сил пыталась снять с нас ответственность, но тщетно. Еще до того, как Алекс пошел к Миа, я беспокоилась, что он может увлечься и сказать лишнего. Может быть, мне следовало не пускать его, хотя я уверена, что это было бы бесполезно – он все равно бы пошел. Но по крайней мере, моя совесть была бы чиста.

По правде говоря, я не знала, почему ничего не сказала Алексу, и не знаю до сих пор. Возможно, мне хотелось поддержать его в трудную минуту или я считала, что он поступит благоразумно. Так или иначе, я до сих пор жалею, что промолчала.

Примерно тогда же в новостях сообщили о первых потерях на Вильянуэве. Два человека высадились в одном из городов, и больше о них никто не слышал. Их челнок стоял на берегу реки; его разбирала на части небольшая армия машин, которые разрезали корпус и куда-то уносили куски. Потом обнаженный остов постепенно исчез, и примерно через неделю от челнока не осталось и следа.

Все обвиняли Алекса – или почти все. Даже его сторонникам каким-то образом удалось разбередить рану. Харли Эванс, представленный как его близкий знакомый, заявил, что если молодым хочется рисковать жизнью, пусть это будет ради благой цели, а не просто ради денег. Я знала, что он имеет в виду, но вышло вовсе не то, что предполагалось.

Кажется, за все то время, что я знала Алекса, я не видела его таким подавленным. Я избегала этой темы в разговорах, но она постоянно поднималась в прессе, и я видела, насколько болезненно Алекс это воспринимает. К нам то и дело заглядывала Одри, и он строил при ней хорошую мину, но она тоже понимала, каково ему, – может быть, даже лучше меня.

– Жаль, что вы в это ввязались, – сказала она мне, когда мы были одни. – Зачем? Если честно, мне кажется, что вам с Алексом стоит оставить это занятие.

Я рассказала ей о траекториях черных дыр.

– А при чем тут искины? Ты могла остановить его, Чейз. Почему ты этого не сделала?

– Ты же знаешь Алекса, Одри. Он не стал бы меня слушать. В любом случае я, возможно, согласна с ним.

– Да брось, Чейз. Ты что, не видишь, что творится?

– Одри, тебя не было там, когда Чарли умолял нас ему помочь.

– Жаль, что не было, – ответила она. – Будь я рядом, я быстро положила бы этому конец.

Я подумала: мог бы Алекс отступиться от намеченной цели под давлением Одри или кого-нибудь еще? Нет, такого просто не могло случиться.

Нам нужен был челнок – старый слишком сильно пострадал от ракеты на Вильянуэве. Обычно покупка таких вещей воспринималась как развлечение, и я ожидала, что Алекс поручит ее мне, но он заявил, что хочет быть уверен в правильности моего выбора. При этом оба мы понимали, что он нисколько не разбирается в космической технике.