Жар сумрачной стали

– Хорошо, не выкидывать, а выносить.

– Спасибо. Продолжай в том же духе. Кстати, я ожидаю гостя, и чем меньше народу здесь останется к тому времени, когда он прибудет, тем лучше.

Я воздел руки к потолку в немом восклицании. Я-то думал, что он – козырная карта в моем рукаве, а выясняется, что он ведет свою собственную игру!

– Мне с тобой? – справился Морли.

– Я никуда не иду.

– Да брось, Гаррет! Я тебя знаю. Хочешь улизнуть со своей мохнатой подружкой и первым Монтецуму зацапать. И не потому, что до бабок жаден, а потому, что привык дамочек из беды выручать.

Я вовсе не такой мягкосердечный, как думает Морли. Я много размышлял о той ночи в поместье Маренго, о незваном госте и ноже в его руке. Хотелось думать, что это был оборотень, прикинувшийся Монтецумой. Но не будем обольщаться: моя безвременная кончина избавила бы Таму сразу от нескольких проблем. Особенно если она знала, что должно случиться с ее дядюшкой Маренго на окраине эльфийского квартала. А знала она наверняка.

– Почти наверняка. Сколько можно нюни распускать? Займись делом.

– Что значит «почти наверняка»? Ты что, до сих пор не удосужился ей в мысли забраться?

– Легче сказать, чем сделать, Гаррет. Ее мысли какие-то… гм… путаные. Вероятно, защита.

– Кто бы мог подумать! – Врет или правду говорит? Поди разберись. А ну его куда подальше!

– Ты меня раскусил, – сказал я, поворачиваясь к Дотсу. Пусть думает, что у Гаррета и вправду одни бабы на уме. – В проповедники, что ли, податься? – Он озадаченно уставился на меня, а я продолжал:

– Честно говоря, я думал, что ты после всей этой кутерьмы рванешь домой и приготовишь себе любимую фруктовую кашу. Или ты в последнее время на яичницу перешел?

Торнада с Плоскомордым двинулись к выходу, подгоняя старичье во главе с Квипо. Физиономия у Торнады была кислая, и шагала она медленно. Обрычала Блока, имевшего неосторожность попасться ей на пути. Маренго наблюдал с балкона, лелея, подобно Блоку, тщетную надежду, что я поспешу к нему. Надо слить обоих, не в лоб, конечно, как-нибудь повежливее, но слить.

Мы с Морли вели беседу шепотом, поэтому Синдж тоже прошептала – вернее, прошипела:

– Что нужно от меня?

Морли оскалил зубы в ухмылке. Я сказал:

– Решай сама. Ты же хотела независимости, так? Значит, учись принимать решения. – А это ой как тяжело. Крысючки привыкли подчиняться, не то что наши женщины. Им и в голову не приходит, что есть такая штука, как самоопределение.

Продолжая ухмыляться, Морли Дотс направился к своим дружкам – сообщить, что можно расходиться.

– Ты хочешь, чтобы я это сделала? – спросила Синдж.

– Разумеется, хочу. Потому я тебя и попросил. Но я не хочу, чтобы ты соглашалась только из-за меня. Прими решение, Синдж, прикинь, что лучше для тебя. – Ба! Какая логика! Жаль, что Тинни не слышит.

Нет, куда проще быть парнем, который просто использует других.

Появление незваного гостя избавило меня от дальнейших терзаний. Старик лет семидесяти остановился, оглядел залу и сделал шаг вперед. Стражник, которому полагалось останавливать всех, его как будто не заметил. Призрак, что ли? Прямой, словно палку проглотил, опирается на клюку с ручкой в виде готовой броситься кобры. Кожа темная, но не такая смуглая, как у Плеймета или у Тамы. Глаза серые. Шел он, казалось, вслепую: осторожно спустился по ступенькам, дергаясь, как кукла на ниточках, постукивая клюкой по камням. Я представлял его себе совершенно иначе. И этот человек устроил такую бучу в Кантарде? Да из него песок сыплется!

Манвил Гилби, под началом которого слуги прибирались в зале, спросил:

– Твой друг?

– Не совсем. Приятель приятеля. По идее, он не опасен и надолго не задержится. – Я повернул голову так, чтобы Попка-Дурак слышал каждое мое слово. – Обходите его, ладно? И не трогайте, пока он буянить не начнет. – Что вряд ли возможно. Не припомню случая, чтоб он не нашел кого-нибудь, кто бы выполнил за него грязную работенку.

Слави Дуралейник, шаркая ногами, добрел до бочонка. Дрожащими руками налил себе пива в кружку, из которой пил то ли Трейл, то ли Стори. В его глазах притаился страх.

Я ничуть не сомневался, что его появлению предшествовали утомительные расчеты и хитроумные комбинации. Образно выражаясь, все эти дни я тешил публику игрой на скрипке, а мой напарник тем временем подбивал клинья предмету своей страсти. И бессовестно игнорировал все те неприятности, в которые я ухитрился влипнуть.

Покойник у нас такой. Целеустремленный. Или я на него наговариваю, потому как самого завидки берут?

Не мне судить.

– Это тот, о ком мы говорили? – прошептал Морли.

– Надеюсь. Никто и никогда его не видел. Что скажешь, пташка? Это он Тамой Монтецумой прикрывался?

– Умничка, – снисходительно откликнулся попугай.

– Все, пойдешь на суп. Синдж, надумала?