Жара

После отъезда Анохина она еще раз заварила чашку крепкого чая, поставила ее на свой пустой стол, уселась в кресло и с закрытыми глазами просидела так полчаса. Чай успел остыть, но Анна выпила его с жадностью. «Надо будет сказать Феде, – подумала она, – чтобы мы сходили в какой-нибудь хороший ресторан. Ведь голодна как волк, а проглотить могу только чашку чая. Хочется чего-то вкусного, а чего не знаю. Волнение, что ли?» – подумала Анна. Чтобы как-то скоротать время, она вышла поболтать с коллегами, но разговоры, которые она услышала, ей не понравились. Обостренная интуиция подсказывала, что ее скромную особу, по-видимому, активно обсуждают как в рабочее, так и в нерабочее время. «Что-то здесь не то, – показалось Анне. – Откуда такая подчеркнутая почтительность?»

Само следственное управление напоминало растревоженный улей. Впереди были большие перемены. Вот-вот органы следствия должны были отделиться от прокуратуры и стать самостоятельной государственной структурой. Анна подумала, что, конечно, так будет гораздо лучше. Разделение надзорных и следственных органов назрело давно. «Это надо было сделать еще при советской власти», – подумала Анна. Но она хорошо понимала, почему это не было сделано вовремя, и знала, что условия для совершенствования структуры правоохранительных органов сложились только в последние годы.

– Ну что, Анна Германовна, – приветствовал ее коллега по фамилии Костомаров, – выходите на новые рубежи? И правильно. Большому кораблю – большое плавание.

Анна подумала, что речь идет о ее работе в МГУ. Но она ошибалась.

– Я скажу честно, – продолжал Костомаров, – что лучшей кандидатуры для руководителя ГСУ по Москве и подыскать было бы невозможно.

Анна была изумлена и пробормотала в ответ что-то неудобоваримое.

– Ну ладно, ладно, – примирительно заговорил Костомаров. – Не хотите обсуждать – не надо. Будет приказ, тогда обмоем ваше новое назначение.

Анна ошалело побрела в свой кабинет: «Значит, без меня меня женили? Или выдали замуж, как угодно. Вот ведь что придумали».

Захарьина знала, что она занимает самое высокое положение, при котором она еще оставалась следователем. Выше уже было начальство, руководство. Руководить она не хотела. Если оставаться в следствии, то надо самой быть следователем, а не командовать другими.

– Хорош Анатолий Борисович, – прошептала Захарьина. – Впрочем, он еще не знает… Придется осчастливить его при первой же встрече. – Из глубокой задумчивости ее вывел телефонный звонок. Анна взяла аппарат и увидела, что это звонок Анохина.

– Анна Германовна, – кричал в трубку бравый майор, – мы взяли этого типа. Никакой это не Розенфельд. Это Владимир Михайлович Крохин. Сын. 27 лет. Сходство поразительное. Даже я это вижу. Ну вылитый молодой Розенфельд. Парень, в общем-то, ничего. Сначала топорщился, но потом все пошло хорошо, без всяких силовых приемов.

– Это тот художник, который написал портрет Верта?

– Да, это он. По-видимому, художник неплохой. Я не специалист, но некоторые холсты, которые он держит на даче, производят впечатление.

– Андрей Алексеевич, – взмолилась Захарьина, – постарайтесь притащить его ко мне хотя бы часикам к пяти. А если можно, то раньше. Вы ведь понимаете, что таких совпадений и случайностей в жизни не бывает.

– Я догадываюсь, что вы имеете в виду, – ответил Анохин, – лично у меня сомнений нет.

– Скоро у меня будет Громилаар, постарайтесь приехать к завершению моего разговора с ним.

– Постараемся, – с официальной лихостью и бодростью отрапортовал Андрей Алексеевич.

– Да, – подумала Анна, – мотивы все разрастаются и разрастаются. Прямо какой-то мексиканский сериал.

Но в это время сотрудник, посланный встречать господина Громилаара, доложил, что важный гость прибыл. Анна быстренько посмотрела в зеркало, осталась довольна и решила разыграть перед американцем персонаж, в котором бы сочетались обворожительная женщина и глубоко утомленная борьбой с преступностью следователь-профессионал.

Вскоре в кабинет вошел симпатичный мужчина средних лет, невысокого роста, блондин с гладко зачесанными назад волосами удивительного белого цвета. Анна вышла из-за стола. Они галантно поздоровались и представились, при этом Захарьина отчетливо видела на лице американца все признаки с трудом скрываемого изумления. Анна усадила гостя в кресло, стоящее у приставного столика, сама уселась напротив и начала светский разговор о дороге и о превратностях московской погоды. Она рассказала, как было тяжело, но сейчас, слава богу, жара начала спадать. Господин Громилаар не удержался в рамках светского разговора и напрямую сказал:

– Я, конечно, кое-что понимаю в структуре российских правоохранительных органов, но позвольте спросить: ведь вы генерал?

– Ну в известной степени да, – ответила Анна. – хотя в России во все времена приравнивание чинов и званий военных, статских и придворных было несколько условным, но в принципе вы правы. У меня к вам встречный вопрос, похоже, личного плана: где вы так прекрасно выучили русский язык?