Жара (ЛП)

— Я ждала два часа, надеясь, что так и будет, но этого не произошло.

— Я могу сделать это.

— Тебе всего шестнадцать лет.

— Какое к этому отношение имеет мой возраст?

— Провокация — сама по себе достаточно плохая штука. Провоцировать несовершеннолетнего, наверное, еще хуже.

— Кто узнает об этом, кроме меня и вас?

— У меня нет возможности вывезти тебя из города.

Ричер помолчал, затем сказал:

— Может, лучше уточним детали нашего плана.

— Какого плана? — сказала Хемингуэй. — У нас с тобой нет никакого плана.

— Наверное, будет лучше, если это обнаружите не вы. Иначе это будет выглядеть как личная месть и даст возможность адвокатам Кроселли использовать это. Будет лучше, если ФБР не будет иметь к этому никакого отношения вообще. Пусть это будет полиция, правильно? Независимое государственная организация, не имеющая никаких корыстных целей. Если они обнаружат наркодилера и его тайник в своем городе, дело будет сделано. Никто не сможет это отрицать, что есть, то есть. Ваши люди должны будут молчать о своих делишках, и им придется признать, что вы были правы во всём, и ваша процедура рассмотрения вашего дела может превратиться в церемонию награждения.

— Полиция Нью-Йорка занята сегодня вечером.

— У них, без сомнения, есть подразделение по борьбе с наркотиками. Позвоним заранее, прикинем, как скоро они собираются прибыть, и постараемся подгадать время. Я врываюсь, вы немного отстанете, рассмотрите всё за несколько минут, пока не появятся полицейские, а потом мы оба ускользнём, и вы сможете отвезти меня на север. Затем полиция Нью-Йорка сделает всё за вас, и к тому времени, когда вы вернетесь в город, ваше начальство уже будет раскатывать перед вами красную ковровую дорожку.

— Как далеко на север ты собираешься ехать?

— Вест Пойнт. Это где-то выше по течению.

— Я знаю, где это.

— Ну что, договорились?

Хемингуэй промолчала.

* * *

Хемингуэй, наконец, согласилась спустя примерно тридцать минут, ближе к часу ночи. Но всё пошло не так сразу. Во-первых, они не смогли найти работающий телефон. Они прошли вверх и вниз всю Кармин, попытались на углу Седьмой авеню, углу Бликер, Шестой авеню, но все таксофоны молчали. Они не знали, было ли это в результате отключения электроэнергии, или просто общего жалкого состояния города. Ричер знал, что телефонная компания имеет собственное питание в своих проводах, поэтому склонялся в пользу продолжения поиска, но Хемингуэй не захотела искать дальше, опасаясь пропустить какое-нибудь событие в доме Кроселли. Поэтому она вернулась к двери на Кармин, а Ричер продолжил поиск в одиночку вдоль по Шестой и на углу между Минетта Стрит и Минетта Лейн услышал гудок в трубке телефона.

Было слишком темно, чтобы увидеть цифры, поэтому он набрал на ощупь ноль для вызова оператора и долго ждал, прежде чем та ответила. Он попросил шестой полицейский участок Нью-Йорка, и снова стал ждать, еще дольше, прежде чем вызов был принят и чей-то голос рявкнул:

— Да?

Ричер сказал:

— Я хочу сообщить о незаконном обороте наркотиков в Вест-Виллидж.

Голос спросил:

— Что?

— Только что взломан целый склад наркотиков на Кармин.

— Мертвые есть?

— Нет.

— Кого-то собираются убить?

— Нет.

— Пожар?

— Нет.

Голос сказал:

— Тогда прекратите тратить мое время, — и телефон отключился.

Ричер повесил трубку и поплёлся назад, потея, девяносто градусов на один утром, и передал новость Хемингуэй, которая кивнула в темноте, сказав:

— Мы должны были предвидеть, что так и произойдет. Думаю, у них просто нет свободных людей сейчас.

— Нам, возможно, придется использовать ваших людей.

— Забудь. Они не примут мой вызов.

Ричер спросил:

— Кассетный магнитофон вашей младшей сестры с вами?

— Это мой магнитофон.

— Тем не менее, он с вами?

— Зачем он тебе?

— Может, я смогу заставить его похвастаться под запись.

— Ты?

— Всё та же причина. Вы не можете позволить этого, потому что это будет выглядеть как месть.

— Но я не могу позволить и тебе. Ты и он, лицом к лицу? У меня пока еще есть совесть.

— Что он со мной сделает?

— Забьет тебя до смерти.

— Он гангстер, — сказал Ричер. — У него есть солдаты. А из этого следует, что он приказывает другим людям делать тяжелую работу. И это значит, что он не в лучшей форме. Он только надувает щеки, а сам не представляет из себя ничего. Мы уже видели это на Уэйверли. Любой двенадцатилетний пацан на Филиппинах мог забрать у него обед.

— Такие методы у Корпуса морской пехоты?

— Я не из морской пехоты.

— Как ты туда попадешь?

— Я думаю, что церковь за его домом закрыта.

— Сегодня вечером наверняка. А возможно и каждую ночь.

— Я что-нибудь придумаю.

— Как обычно военные поступают в таких случаях?

— Морская пехота или армия?

— Армия.

— Они бы вызвали артиллерийскую поддержку. Или нанесли удар с воздуха.

— А морская пехота?

— Они бы открыли огонь, наверное. Это, как правило, позволяет им очень быстро решать все вопросы.

— Но ты не можешь так поступить.